– Я ненадолго, – сказал Донато Нери. – Не могли бы мы поговорить где-нибудь, где нам никто бы не мешал? – спросил он Марчелло, бросив многозначительный взгляд на Пию.

– Говорите, чего вы хотите и почему вы здесь. У меня от жены нет секретов!

Произнося эту фразу, Марчелло сознавал, что она была самой лживой и самой трудной в его жизни. Он сам нарывался на неприятности. С другой стороны, ему никогда в жизни не удалось бы объяснить жене, почему, если ему нечего бояться, он удаляет ее, когда комиссарио собирается задавать безобидные вопросы. А про Пию можно было твердо сказать одно: она была воплощением любопытства.

– Как чудесно! – сказал Нери.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Пиа отодвинула почти полные тарелки в сторону, раздумывая, как это все потом разогревать и будет ли у Марчелло через полчаса аппетит, чтобы доесть с такой любовью и с таким трудом приготовленную ею форель.

– У меня только один вопрос, – спокойно начал Нери. – Я хотел бы знать, где вы были утром в пятницу двадцать первого октября.

«Значит, все-таки… – подумал Марчелло. – Проклятье значит, все-таки это случилось! Сейчас все выплывет наружу… Я сижу тут, как мышь в мышеловке».

– Ходил собирать грибы.

– Когда?

– Около семи.

– Где?

– Я оставил машину в Солате и пошел в направлении Ченнины.

– Значит, вы были именно в том месте, где находится дом синьоры Симонетти?

– Может быть. Да. Но меня это не интересовало. Меня интересовали только грибы, а там очень хорошие грибные места.

Постепенно к Марчелло возвращалась уверенность. Если вопросы комиссарио и дальше будут такими же общими, все закончится хорошо.

– Не заметили ли вы во время сбора грибов чего-нибудь необычного? Возможно, вы кого-то видели или могли бы сообщить что-то, что поможет расследованию.

– К сожалению, нет. Нет.

Марчелло сделал сочувствующее лицо и потер подбородок. Пиа улыбнулась мужу, и Марчелло улыбнулся ей в ответ. Он заметно расслабился. Все будет хорошо, жизнь прекрасна, спасибо тебе, Dio [105] , спасибо.

Нери порой был простоват и не блистал умом. Решать сложные логические задачи было не для него, но у него были хорошо развиты интуиция и ощущение настроения. Он сразу чувствовал, если люди были влюблены друг в друга, но упорно утверждали, что даже не знакомы, если кто-то лгал, и никто не мог обмануть его проявлением любезности, если в действительности был исполнен ненависти. Здесь, в кухне семьи Ванноцци, от него не ускользнуло то, что Марчелло стал спокойнее, из глаз у него исчез страх и в поведении почувствовалось раскованность. «Нет, со мной этот номер не пройдет, дружок», – подумал Нери и решил блефовать. Марчелло как-то связан с этим делом, в этом комиссар был уверен. Он только не знал насколько.

– Я здесь потому, синьор Ванноцци, – с улыбкой сказал Нери, – что у нас есть показания одного охотника, который видел, как вы выходили из дома синьоры Симонетти. Около девяти утра двадцать первого октября. Вы можете это как-то объяснить?

Марчелло почувствовал себя так же, как два года назад, когда с ним случился инфаркт. У него перехватило дыхание и на пару секунд потемнело в глазах.

Пиа подняла левую бровь и ожидающе посмотрела на мужа. Сейчас она напоминала кошку, приготовившуюся к прыжку.

– Да, я был в доме синьоры Симонетти, – прошептал Марчелло после бесконечно долгой паузы. – Проклятье! Да, я видел ее труп, но у меня не хватило мужества заявить об этом в полицию.

– Почему же? Разве найти труп – это преступление?

– У меня был шок. Я был не в состоянии сделать заявление. Я подумал, что будет лучше, если ее найдет кто-то другой. Я не хотел иметь к этому никакого отношения.

– Зато теперь вы имеете к этому отношения больше, чем вам наверняка понравится. Что же повергло вас в столь ужасный шок? – Нери не смог скрыть легкой издевки в голосе.

Марчелло вздохнул так глубоко, словно собирался задержать дыхание на следующие три минуты.

– У меня нет опыта обращения с трупами. Единственный мертвец, которого я видел, был мой дед. Мне было пятнадцать лет, я стоял перед его кроватью и пытался осознать, что он уже никогда не откроет глаза. От его лица исходила необыкновенная умиротворенность, полный покой. Но когда я увидел синьору Симонетти… Это было зверство и садизм… Такое тяжело выдержать.

– Мило сформулировано.

Нери встал и принялся ходить по кухне, что страшно бесило Пию. Ее лицо стало багровым, а веко задергалось от страха перед тем, что, возможно, еще придется услышать.

– О'кей. – Нери говорил лишь затем, чтобы как-то упорядочить собственные мысли. – Вы находите мертвую Сару Симонетти, пугаетесь и решаете вести себя так, как будто не были в этом доме и трупа не существует. Вы выходите из дома. А что вы делали потом?

– Я бросился к своей машине и поехал в Бучине. Там по пятницам работает базар. Я купил несколько белых грибов и в баре на пьяцце выпил две рюмки граппы. Может, и больше, я уже не помню. А потом поехал домой.

– …и сделали вид, что ничего не случилось.

Марчелло кивнул.

– Но моя жена и дочери уже знали об убийстве. Я притворился, что меня тошнит, и лег в постель, чтобы хорошенько все обдумать.

– Только этого не хватало, – глухим голосом сказала Пиа. Она была в полной растерянности.

– А может, вы убили синьору и исчезли? Очень мало убийц заявляют о своем преступлении.

– Зачем мне ее убивать? Она была моей клиенткой… и она ничего мне не сделала.

– Вы хорошо ее знали?

– Немного. Только так, как знают клиентов. Где и как они живут, их семейное положение и профессия. Больше ничего.

– Тогда я не понимаю вашего поведения.

– Я и сам не понимаю.

– А уж тем более я, – пробормотала Пиа.

– Я вынужден просить вас проехать со мной в отделение полиции в Монтеварки, – сказал Нери, вставая. – Нам нужен ваш анализ ДНК. А также необходимо занести ваши показания в протокол.

Марчелло кивнул и направился к двери.

– Надеюсь, что скоро вернусь, – сказал он Пие и вместе с Нери вышел из кухни.

«Он идет, словно преступник», – подумала Пиа, чувствуя, что ее жизнь в корне меняется. Марчелло влип в историю, а она ничего не знала. И впервые в жизни Пиа Ванноцци испытала страх перед будущим.

78

Марчелло появился около восьми вечера. От него пахло граппой, и двигался он очень медленно, словно боясь потерять контроль над собой и грохнуться на пол. Пиа, которая сидела возле окна, вышивая скатерть в подарок матери на Рождество, моментально это увидела, но ничего не сказала и вела себя так, словно ничего не замечает.