— Прошу вас, не надо… Я расскажу все, что вы хотите знать.
— Знать? — Большой продолжал собирать кожаные путы. — Нам ни хрена не надо знать, — усмехнулся он.
Тайлер уронил тяжелую голову на мягкую подушку. Это было так приятно!
— Но тогда… зачем?
Странно, на них латексные перчатки.
— Ты в Бога веришь?
— Что?
— У тебя осталось секунд двадцать, а потом ты вырубишься. А дальше? Дальше ты с ним встретишься.
Убийца со смехом повернулся и вышел из комнаты вслед за другим.
Подняться Тайлер не мог, к тому же ему было уже все равно. Он утешал себя тем, что через несколько минут узнает ответ на вопрос, мучивший его на подсознательном уровне вот уже почти тридцать восемь лет.
Знакомые звуки начали проникать в теплую невесомость… Вот они исчезли… и снова появились: ритмичное электронное попискивание кардиомонитора, отдаленное бормотанье… Хирургия? «Мне надо мыть руки?» Он отчаянно пытался разобраться в звуках, осмыслить их. Если знать, что за случай, он сможет провести операцию. А может, это его вечный кошмар: он в университетском городке, через час у него экзамен по предмету, на который записался, но лекций не посещал?
— Тайлер.
Медленно поворачивая голову на знакомый женский голос, он понял, что лежит на спине с закрытыми глазами и дрейфует где-то к северу от неполной потери сознания.
— Тайлер.
Он приказал глазам открыться. Они тут же рефлекторно зажмурились от ослепительного света. Тайлер сделал еще одну попытку, на этот раз помедленнее. Лицо Джилл качалось и плыло в нескольких дюймах от него, ее глаза пристально всматривались в его лицо.
— Джилл? — прохрипел он. Сухой язык скользнул по таким же сухим растрескавшимся губам. — Воды.
Уголки ее губ дрогнули.
— Добро пожаловать в мир живых, Тайлер. Я уж начала волноваться.
Тайлер понял, что она сидит рядом с ним в комнате, показавшейся ему знакомой. Что это за комната, он понял не сразу, но в конце концов узнал палату интенсивной терапии в Медицинском центре имени Мейнарда. «Что случилось? Я попал в аварию?» Но Тайлер не ощущал никакой боли, даже дискомфорта. Ничего, кроме желания повернуться набок и промочить горло.
— Воды.
— Вот.
Она вставила белую пластмассовую соломинку ему в рот. Тепловатая вода имела привкус пластика, но это была вода. Тайлер позволил ей наполнить весь рот и только потом проглотил. Провел увлажнившимся языком по пересохшим деснам.
— Еще.
Джилл снова всунула ему в рот соломинку.
— Не торопись. Не пей слишком много. Ты же не знаешь, сколько выдержит твой желудок.
К Тайлеру стала возвращаться память. Вспомнились подробности схватки в квартире.
— Они пытались меня убить, — прохрипел он.
— Что?
Тайлер огляделся по сторонам, потом взглянул на свою руку. Место укола скрывала игла капельницы.
— Который час?
— Немного за полночь.
— За полночь? Какого дня?
Опять его голос надломился. Горло было словно забито песком. Тайлер попытался откашляться.
— Воскресенья.
Он задумался.
— Как я сюда попал?
— Ты мне не перезвонил к шести часам, и я забеспокоилась. К половине седьмого уже не знала, что и думать. Я звонила, никто не ответил. Даже автоответчик не включился. Тут уж мне стало совсем не по себе. Поехала к тебе домой, заставила управляющего меня впустить. И слава Богу, а не то ты мог бы отчалить навсегда. — Джилл помолчала, видимо, подыскивая нужные слова. — Надеюсь, это послужит тебе уроком, Тайлер. Может, тебе следует подумать о программе реабилитации.
Ему казалось, что все лицо у него облеплено паутиной. Он провел по лицу ладонью.
— Что?
— Передоз. Врач из «неотложки» думает, что ты не рассчитал дозу.
— Чушь. На меня напали. Двое мужчин. Они пытались представить это как передоз. Наверное, то же самое случилось с Мишель.
Джилл как будто изучала его.
— И ты дрался с этими двумя мужчинами? — Увидев, что Тайлер не отвечает, она добавила бесстрастным «докторским» голосом: — Не было никаких признаков сопротивления. На твоем теле не было ни порезов, ни синяков, в квартире был порядок.
— Черт побери, они привели квартиру в порядок.
— О, Тайлер…
— Я тебе говорю… — Но ее лицо все ему сказало красноречивее всяких слов. — Считаешь, я все это выдумал?
Джилл вздохнула:
— Я твердо знаю одно: если бы я тебя не нашла, ты скорее всего был бы уже на том свете. Мне бы этого очень не хотелось. — Она взяла его за руку.
Тайлер попытался приподняться на локте, но палата закружилась у него перед глазами, в голове клубился туман. Возможно, ему ввели наркан, чтобы побороть действие наркотика, весь вопрос в том, что это был за наркотик. Наркан хорошо противодействует наркотикам опийной группы…
— Токсикологию провели?
— Да.
— И что нашли? Ты знаешь?
Джилл кивнула:
— Фентанил и бензодиазепин.
Тайлер попытался это осмыслить. Хорошая новость и плохая. У него, должно быть, выработалась сопротивляемость бензодиазепину, если учесть весь тот амбиен, что он проглотил за последние месяцы. А вот фентанил — совсем другое дело.
— Если ты думаешь, что я вру, справься в полиции. Держу пари, тот же коктейль они нашли в крови Мишель. Ее тоже убили. — Тут Тайлер по лицу Джилл догадался, что она о чем-то умалчивает. — Ты от меня что-то скрываешь?
Джилл выпрямилась, ее лицо опять стало бесстрастным, как у ледяной девы.
— Когда тебя доставили в центр на «скорой»… врачи и сестры тебя узнали. — Она нервно сцепила руки, ломая пальцы. — У них не было выхода. Это же передоз, Тайлер.
— Что ты имеешь в виду?
— О том, что тебя привезли с передозировкой наркотиков, пришлось сообщить начальству.
Вот оно. Теперь он потеряет работу, лицензию, карьеру. Ему конец.
А может быть, еще не все потеряно? Что, если Фергюсон подтвердит его слова? Разве это не послужит ему оправданием?
— Можешь достать мне телефон? — Тайлер окинул взглядом палату в надежде увидеть свой бумажник с карточкой Фергюсона.
Джилл уперлась ладонью ему в грудь и мягко толкнула его обратно на постель.
— Эй, полегче! Я попробую достать телефон. А ты пока лежи тихо и отдыхай, набирайся сил. Я скоро вернусь.
Тайлер откинулся на подушку. Он может позвонить по основному телефону в контору ФБР и сказать любому, кто снимет трубку, что ему нужно связаться с Фергюсоном по экстренному делу. Кажется, в прошлый раз он не упомянул, что дело не терпит отлагательств… Тайлер закрыл глаза, моля Бога, чтобы комната перестала кружиться.