— Боже, всякий раз, как нужен анестезиолог… — Тайлер покачал головой и вновь прикинул необходимость интубации Ларри. — А респиролог?
— На подходе.
Тут вернулась медсестра со шприцем, ампулой и пластиковым мешком для капельницы.
— Вот декадрон, — доложила она, запыхавшись. — Вы колите. А я введу маннитол.
— Погодите, — вскинул руку Тайлер. — Первым долгом надо ввести ему катетер.
Дать больному такой мощный диуретик, как маннитол, не поставив предварительно мочевой катетер, — верный способ привести к разрыву мочевого пузыря.
— Давайте я введу, — предложила женщина-оператор.
— А разрешение у вас есть? — покосилась на нее медсестра из неотложки.
— Можешь не сомневаться. — Женщина-оператор гордо ткнула себя в грудь большим пальцем. — Я до вашей конторы в ВМС служила военным санитаром.
Медсестра собиралась еще что-то сказать, но Тайлер перебил ее:
— У нас нет времени на эти разборки по разделу полномочий. Берите набор и приступайте, — бросил он женщине-оператору, после чего опять повернулся к медсестре: — Если будут проблемы, я с ними потом сам разберусь.
Она окинула врача негодующим взглядом, но промолчала и выдернула из гнезда в стене манжетку для измерения кровяного давления.
— Оставьте это, — остановил ее Тайлер. — У нас времени нет.
Он вытянул в шприц из стеклянной ампулы десять миллиграммов стероида, чтобы купировать воспаление мозга. Пока он вводил Ларри лекарство через капельницу, в комнату вбежала респиролог-японка. Росту в ней было не больше пяти футов.
— Что случилось?
На вид ей было не больше двадцати одного года, как показалось Тайлеру.
— Нам нужно интубировать пациента. Немедленно. У вас набор при себе?
— Конечно. Но анестезия застряла, будет только минут через десять. Можно подождать?
Тайлер снова взглянул на Ларри Чайлдса. Мышцы его правой руки сокращались в судороге и застывали в вытянутом положении, а это означало, что функции мозга стремительно угасают.
— Нет, ждать мы не можем.
— Ну что ж…
— Я сам его интубирую, — перебил ее Тайлер. — Давайте набор.
Стоило Мэтьюсу выговорить эти слова, как его охватила паника. До сих пор он практиковался в искусстве интубирования только с разрешения анестезиологов в ярко освещенной операционной палате, а здесь было скверное освещение, да и места мало. Он был практически зажат между громоздким томографом и стеной.
— Готово.
Оператор томографа натянула простыню на обнаженные гениталии Ларри. Светло-желтая жидкость потекла по пластиковой трубке в мешок-приемник.
Медсестра мягко отодвинула Тайлера и подвезла каталку к самому томографу.
— Готовы переложить его? — повернулась она к остальным.
Подставив легкие пластиковые носилки между томографом и каталкой, чтобы закрыть просвет, они использовали подостланную под тело Ларри прочную клеенку и перетянули мальчика на каталку.
В следующую секунду женщина-респиролог влетела в помещение с подносом, завернутым в голубую хирургическую простынку и перетянутым клейкой лентой, выдерживающей нагревание в автоклаве.
— Куда поставить?
Тайлер сделал глубокий вдох, огляделся и кивком указал на тумбочку из нержавейки, стоявшую у стены:
— Вон туда.
Женщина поставила поднос и ловко развернула упаковку, не прикасаясь к содержимому, чтобы сохранить стерильность.
И тут дыхание Ларри Чайлдса остановилось.
— Черт! — У Тайлера опять стянуло внутренности тугим узлом.
Респиролог бросила на него беспокойный взгляд:
— А вы точно сумеете интубировать? Я могла бы дать ему кислорода, пока мы ждем анестезию.
В ее голосе слышалась нерешительность. Видимо, она сама не была уверена, что это удачное решение.
Тайлер посмотрел на раскрытый поднос и перевел взгляд на Ларри Чайлдса.
— Мы не можем ждать.
Нарочито неспешными движениями Тайлер насадил средне изогнутую лопатку на рукоятку ларингоскопа. «Поспешишь — людей насмешишь», — напомнил он себе. Проверив, работает ли свет на конце лопатки, он подтянул хромированную тумбу к голове Ларри на каталке и сказал женщине-респирологу, которая пыталась поддержать дыхание мальчика кислородной маской:
— Откройте мне семь и пять десятых. Отсос готов? — бросил он медсестре.
— Да.
Тайлер еще раз глубоко вздохнул, стараясь прогнать тревогу, из-за которой у него дрожали руки. «У тебя одна попытка, приятель… Попробуй только задеть голосовые связки, спровоцировать спазм, и мозг Ларри раздавит ствол из-за нехватки кислорода».
Тайлер приподнял подбородок паренька, запрокинул ему голову назад и открыл рот. Держа в левой руке ларингоскоп, он всунул серебристую лопатку в рот над языком, протолкнул в горло почти всю изогнутую часть целиком и только после этого потянул ее вверх. Открылась бледно-розовая гортань. Обе голосовые связки ясно просматривались и поблескивали на свету. Держа ларингоскоп наготове, ни на минуту не теряя из виду связки, Тайлер протянул правую руку:
— Трубку.
И почувствовал пальцами гладкую пластиковую поверхность.
Очень бережно Тайлер ввел эндотрахеапьную трубку поверх стальной лопатки и протолкнул ее между голосовыми связками.
— Есть.
Он ощутил мощный выброс адреналина. Даже голова закружилась.
Надев стетоскоп, миниатюрная женщина-респиролог выслушала левое легкое Ларри, потом правое.
— Трубка работает хорошо, — заключила она с заметным облегчением.
Тайлер выдохнул воздух, запертый в легких с тех самых пор, как был введен ларингоскоп. Он просунул между челюстями Ларри мундштук и липкой лентой зафиксировал трубку.
Пока Тайлер снимал латексные перчатки, заговорила медсестра:
— Его мать ждет в палате. Поговорите с ней сейчас, или мне сказать ей, чтобы подождала?
Таким образом она перекладывала на Тайлера задачу сообщения неприятных новостей родственникам. Пусть лучше он, чем врач из «неотложки». Тайлер знал, что медсестры всегда горой стоят за своих. Отделение неотложной помощи ничем не отличается от остальных. Для них он чужой. Посторонний.
Он бросил взгляд на женщину-респиролога. Та кивнула:
— Я его покараулю, пока не придет анестезия.
— Где она? — обратился Тайлер к сестре.
— В шестой смотровой.
Тайлер вышел из тесного кабинета компьютерной томографии, с облегчением переводя дух, и принялся сочинять объяснение, которое мать Ларри могла бы понять.