Понемногу удары пульса в голове затихают, тошнота отступает и все приходит в норму настолько, что можно сесть и осмотреться. Ободранные коленки в крови, и запястье она растянула, когда упала на руку, зажав в кулаке пряжку, но в целом легко отделалась. Цела.
Она встает и отряхивает пыль, чувствуя себя полной идиоткой. Просто не верится, что она могла сделать такую грубую ошибку — не закрепить валун. Только теперь Элис оглядывается на основной раскоп и с облегчением видит, что там внизу никто ничего не заметил. Она поднимает руку, чтобы помахать им, и тут замечает узкий проход в обрыве, открытый откатившимся валуном. Будто дверной проем, прорубленный в скале.
Говорят, в этих горах множество пещер и скрытых тоннелей, так что Элис не удивляется. «И все-таки, — думает она, — я заранее знала, что здесь есть проход, хотя снаружи ничего не было заметно. Вернее сказать, догадывалась».
Элис замирает в нерешительности. Конечно, надо кого-нибудь позвать. Лезть внутрь без страховки глупо, а может быть, и опасно. Она прекрасно представляет, что может случиться. Но ведь она и работала здесь без разрешения. Шелаг ничего не знает. Кроме того, что-то влечет ее внутрь. Дело кажется личным. Это ведь ее собственное открытие.
«Нет смысла зря отрывать всех от работы», — уговаривает себя Элис. Если здесь есть на что смотреть, она кого-нибудь позовет. Она же ничего не будет трогать, только посмотрит.
«Всего-то одна минута».
Она карабкается обратно наверх. На месте плиты, преграждавшей вход, осталась глубокая вмятина. Во влажной земле кишат черви и личинки, неожиданно оказавшиеся открытыми солнцу и зною. Рядом валяется свалившаяся с головы кепка. И ее лопатка гоже лежит на прежнем месте.
Элис вглядывается в темноту. Отверстие не больше пяти футов в высоту и трех в ширину. Края неровные, шершавые. Это непохоже на дело рук человека, хотя, проводя пальцами по камню, она нащупывает необычные гладкие участки там, где к скале прижималась каменная плита.
Постепенно глаза привыкают к сумраку. Чернота бархата уступает место пепельно-серому свету, и она уже может разглядеть узкий длинный коридор. По спине бегут мурашки, страшновато: того, что таится там в темноте, лучше не тревожить. Но она отбрасывает прочь ребяческие страхи и суеверия. Элис не верит ни в призраков, ни в предчувствия.
Крепко, как талисман, зажав в руке пряжку, она делает глубокий вдох и шагает в проход. Древний подземный воздух мгновенно обволакивает ее, наполняет рот, гортань, легкие. Воздух прохладный и влажный. Это не сухой ядовитый газ пещерных карманов, от которого ее предостерегали, и она догадывается, что где-то есть приток свежего воздуха. Все-таки, просто на всякий случай, она нашаривает в кармане шортов зажигалку, щелкает кнопкой и, подняв огонек, удостоверяется, что кислорода здесь достаточно. Пламя колышется на сквозняке, но не гаснет.
Преодолевая неуверенность и легкое чувство вины, Элис завязывает найденную пряжку в носовой платок, прячет в карман и осторожно продвигается вперед. Огонек зажигалки дает мало света, но все же освещает землю под ногами, отбрасывая тени на неровные серые стены.
Углубляясь в тоннель, Элис чувствует, как холодный воздух котенком касается голых рук и ног. Проход идет вниз, она чувствует под ногами уклон шершавого пола. В подземной тишине громко шуршат под ногами мелкие камешки и галька. Уходя вглубь, она спиной чувствует, как съеживается и меркнет позади окошко дневного света.
Неожиданно желание идти дальше пропадает. Ей здесь совершенно нечего делать! Но что-то неотвратимое увлекает ее глубже в брюхо горы.
Еще десять метров, и тоннель обрывается. Элис стоит на пороге замкнутого подземного зала. Стоит на естественной скальной площадке. С нее две низкие широкие ступени ведут вниз, к выровненному и выглаженному полу. Длина пещеры около десяти метров, ширина — пять, и над ней несомненно потрудились человеческие руки. Низкий сводчатый потолок напоминает крышу склепа.
Элис вглядывается, подняв повыше колеблющийся огонек. Ее тревожит необъяснимое и странное чувство узнавания. Она уже готова спуститься по ступеням, когда замечает выбитые на каменной плите буквы и нагибается, пытаясь разобрать надпись. Читаются только первые три слова и последняя буква — то ли «N», то ли «H». Остальное стерлось или сбито резцом. Элис пальцем обводит буквы и читает вслух. Эхо ее голоса отдается в тишине враждебно и угрожающе: P-A-S A P-A-S… Pas a pas.
Шаг за шагом? Что «шаг за шагом»? Пузырьки воспоминания всплывают на поверхность подсознания. Словно давно забытая песня. Потом исчезают.
«Pas a pas», — снова шепчет Элис, но слова ничего не значат. Молитва? Предупреждение? Лишенная продолжения, надпись лишена смысла.
Нервы натягиваются. Выпрямившись, Элис одну за другой проходит ступени. Любопытство борется в ней с настороженностью, и по коже бегут мурашки. От беспокойства или от подземного холода, она сама не знает.
Элис высоко держит зажигалку, чтобы осветить себе дорогу, не поскользнуться и ничего не повредить. Внизу она останавливается, глубоко вздыхает и шагает в чернильную тьму. Ей едва видна задняя стена зала.
Может быть, это всего лишь игра света и теней, отброшенных огоньком, но ей издалека видится крупный узор кругов и полукружий, высеченных или выведенных краской на стене. На полу под узором — каменная плита около четырех футов в высоту. Алтарь?
Элис, упершись взглядом в стену с узором, осторожно пробирается вперед. Теперь чертеж выглядит яснее. Он напоминает лабиринт, но память подсказывает, что есть в нем какая-то неправильность. Это не настоящий лабиринт. В нем нет дороги к центру. Узор неправильный. Элис не сумела бы объяснить, откуда в ней такая уверенность, но не сомневается, что права.
Не отрывая взгляда от лабиринта, она переступает ближе и ближе. Нога сбивает твердый предмет, лежащий на полу. Слабый сухой удар, и что-то легкое откатывается по камню.
Элис переводит взгляд под ноги.
Колени у нее дрожат от страха. Бледный огонек в руке мигает. Элис с трудом выдыхает. Она стоит на краю неглубокой могилы — просто углубление в земле, не более того. В нем два скелета — два бывших человека. Очищенные временем кости. Слепые глазницы одного черепа уставлены на нее. Второй, сбитый ее ногой, лежит на боку, словно отведя взгляд.
Тела были положены бок о бок лицом к алтарю, как изображают на могильных плитах. Они лежат симметрично и совершенно прямо, но могила не наводит на мысли о покое. Здесь нет мира. Скула одного черепа проломлена, вдавлена внутрь, как маска из папье-маше. У другого скелета сломанные ребра торчат, как сучья засохшего дерева.
«Они ничем не могут тебе повредить». Не желая поддаваться страху, Элис заставляет себя присесть, стараясь ничего больше не сместить и не нарушить. Она обводит глазами могилу. Между телами лежит кинжал с потемневшим от времени клинком и несколько клочков ткани. Рядом затянутый шнурком кожаный мешочек. В нем могла бы поместиться небольшая шкатулка или книга. Элис сдвигает брови. Она уверена, что уже видела когда-то нечто подобное, но воспоминание ускользает.