В дневниках были ответы на вопросы, над которыми Тесла упрямо бился многие годы. Однако чтобы понять и оценить материал, собранный и сохраненный его помощником, нужен был другой гений. Эти дневники Уилсон видел далеко не первым. Но он первым извлек на свет погребенное в них сокровище.
Уилсон решил начать с миниатюрной и мобильной версии аппарата — чтобы его можно было опробовать без риска и не привлекая ненужного внимания. Поэтому и цели для первого удара следовало выбирать «пресные»: не Белый дом, а, скажем, дамбу Гувера в Неваде; не штаб-квартиру Объединенного командования ПВО североамериканского континента в Колорадо, а «Золотые Ворота» в Сан-Франциско. И конечно, не Пентагон, а, скажем… городок Кулпепер в штате Виргиния.
Уилсон мечтательно улыбался, мысленно представляя разрушения и панику, которые станут результатом его начальных, еще совсем невинных экспериментов. Его удары будут как молния среди ясного неба. О, ему первому предстоит реализовать эту метафору почти буквально!
Разве можно скучать, имея перед глазами такие картины?!
Поэтому он далеко не сразу заметил, что порт вдруг снова заполнился звуками. Когда он наконец обратил внимание на шум на берегу, почти тут же в дверь постучали и в каюту заглянул Хасан:
— Имею радость доложить: забастовка хватит! Отсюда четыре часа плыть дальше.
На его золотых резцах играли веселые блики света.
* * *
«Королева Мраморного моря» без приключений пересекла Черное море и стала на якорь в одесском порту. В момент прибытия Уилсон спал, но организм так сжился с ритмом работы двигателей, что замедление скорости их работы тут же разбудило его — словно электронный стимулятор сердца зашалил.
Уилсон наспех оделся и выбежал на палубу, мокрую от дождя. Город почти не был виден за густым туманом. Небо и море сливались в одно серое пространство. По словам капитана, с которым Уилсон время от времени удостаивался сидеть за обеденным столом, Одесса была чуть ли не самым важным портом бывшего Советского Союза. «Тут круглый год тепло, — пояснял капитан. — Почти все остальные порты зимой замерзают, и без ледоколов не обойдешься».
Уилсон вглядывался в туман, пытаясь хоть что-либо различить.
Уже давно он получил весточку от Бободжона, который успокаивал его: «общие друзья» про забастовку в стамбульском порту знают и обязательно подстроятся под новый срок встречи, так что причин волноваться нет.
Однако успокоиться не давала хотя бы розовая капсула, которую он закрепил скотчем под воротником. Смерти Уилсон не боялся, но и умирать не собирался. Было противно представить, как он глотает эту дрянь, как эта химия взрывает все клетки в его организме… Конечно, смерть мгновенная…
Уилсон почти бессознательным жестом выхватил капсулу из-под воротника и пульнул ее в невидимую воду за бортом.
И почти в тот же момент туман расступился, и Уилсон увидел большой кусок порта и города. Похоже, порт находился не где-то на индустриальной окраине, а прямо в сердце Одессы. За огромным уродливым железобетонным зданием портовой администрации была видна только самая макушка знаменитой Потемкинской лестницы.
Уилсон читал про нее в путеводителе и видел картинку. Сто девяносто две ступени к Черному морю — архитектурный шедевр, который хитро играл с перспективой. У основания лестница производила впечатление чрезвычайно крутой; оптическая иллюзия достигалась тем, что ступени сужались кверху — от шестидесяти восьми футов до сорока.
Лестница вошла в бессмертие благодаря великому фильму Эйзенштейна «Броненосец „Потемкин“». Царские войска расстреливают демонстрантов именно на этой лестнице. Ничего общего с исторической правдой, зато дьявольски красиво. Среди прочих падает сраженная пулей молодая мать: коляска с младенцем катится вниз, подпрыгивая по ступеням. Незабываемые кадры!
Уилсону с детства нравились те эпизоды в фильмах, где было много крови и люди грохались замертво пачками.
Но сейчас, глядя на живописную Одессу, Уилсон был во власти романтических чувств: он мечтал хоть краем глаза увидеть Ирину…
Кто-то позаботился о том, чтобы с транзитными визами не было никакой волокиты. Уилсон и его телохранители получили нужный вкладной листок в паспорт и беспрепятственно сошли на берег.
У сходней их поджидал вертлявый молодой человек, который представился как Сергей.
— Мистер Белов приносит извинения, что не может встретить вас лично, — затараторил Сергей на правильном английском языке с чудовищным акцентом. — У его дочери выпускной концерт в музыкальной школе — обидно пропускать. Позвольте ваш чемоданчик.
Сергей подхватил чемодан Уилсона и велел всей троице следовать за собой. Грозные, вооруженные до зубов пограничники добродушно улыбались Сергею. Разумеется, никакого таможенного досмотра.
— Прямо как дипломатов встречают — зеленый коридор, — гоготнул Халид, весело помахивая сумкой с автоматом.
Через полчаса они уже регистрировались в люкс-отеле «Константин».
Зеро и Халид были в восторге от того, что им обламывается пожить в таких хоромах. А наличие в номере «Плейстейшн-2» со свежей версией «Grand Theft Auto» привело их в состояние полной эйфории.
Уилсон тоже был в хорошем настроении. Их встретили, ничего не сорвалось. Он в городе, где живет Ирина. Разумеется, приходилось себя одергивать: на интернетовских фотографиях женщины сняты под наилучшим углом и отчаянно «накрасивлены» — некоторые, на вкус Уилсона, были размалеваны как проститутки (его предупреждали, что славянки красятся больше западных женщин). В жизни Ирина может выглядеть куда скромнее. Однако Уилсон выбрал ее не за ослепительную красоту, а за какую-то уютность внешнего облика: она была похожа на усердную хлопотушу-домохозяйку из старого американского комедийного сериала. Выросший в сиротском приюте Уилсон мечтал обо всех «мещанских прелестях» размеренного быта: фарфоровые чашечки, цветы на окнах и на балконе — и жена, которая любит перетирать посуду и копаться в саду.
Будучи в Одессе по важному и опасному делу, Уилсон не хотел встречаться с Ириной, но его так и подмывало взглянуть на нее хоть краем глаза. Знакомство он откладывал до более благоприятного момента — когда он будет хозяином своему времени.
В итоге он все-таки поддался соблазну: в три часа дня сидел за маленьким столиком в кафе «Маяковский» на Дерибасовской. Зал был вместительный, посетителей много — соответственно и официанток не меньше дюжины. Его самого обслуживала чрезмерно пышнотелая розовощекая брюнетка. Он заказал чай и пару пирожных. Столик выбрал с умыслом — чтобы иметь в поле зрения кухонную дверь, из-за которой появлялись официантки с подносами. У каждой в волосах кружевная наколка, все в одинаковых зеленых клетчатых платьях и белых фартуках. Официантки стремительно и грациозно лавировали между столиками, даже самые немолодые и грузные. Внутренний радар позволял им не сталкиваться. Составляя заказ на стол, они пригибали колени, чтобы не напрягать спину. Уилсону, чей мозг во всем искал порядок и систему, было приятно угадывать скрытую хореографию в якобы хаотичных перемещениях официанток.