— Но до выплаты залога дело не дошло, — сказал Берк. — Авантюрист Мэддокс проворно воспользовался его невменяемым состоянием…
— Да, верней не сформулируешь!
— Вы виделись с Джеком в тюрьме?
— Только во время предварительного следствия. Когда его упекли в Колорадо, он уже не хотел видеть меня.
— Вы упомянули его приемную мать…
— Да, Мэнди. Жила в трейлере в Фаллоне. Но, как я уже сказал, женщина она была пожилая и не очень здоровая.
Новых вопросов в голову Берка не приходило.
— Что ж, большое спасибо…
Однако Эли уже сам не мог остановиться:
— Штука в том, что мы с Уилсоном не один год были не разлей вода. Бог свидетель, я считал его своим лучшим другом. Но он ушел в тюрьму как в могилу. Для меня он все равно что умер. Был — и больше нету.
— Что вы имеете в виду?
— Он отрекся от меня. Начисто. Не отвечал на письма, не желал говорить со мной по телефону. Я мотался на машине в этот жуткий Флоренс, когда Джеку смягчили режим и разрешили свидания. Дважды я проехал сотни и сотни миль, а он оба раза не пожелал увидеться со мной! Конечно, его сунули в настоящий каменный гроб — мавзолей, а не тюрьма! И там его мытарили с жестокостью средневековой — и сломали. Но как он мог сломаться до такой степени, чтобы абсолютно вычеркнуть меня из своей жизни? Я его не предавал, просто вел себя чуть разумней, то есть не лез на рожон. А если я в суде и ляпнул пару неосторожных слов, так ведь не по своей воле — прокурорские хитрые шавки своими вопросами заставили… Мне ведь тоже в петлю не хотелось… — Эли вздохнул и прибавил с плаксивой нотой в голосе: — Зачем он сам себя оставил навсегда в одиночке? Расплевался со всеми друзьями…
И тут до Берка дошло, что Эли слегка или даже сильно подшофе и поэтому так сентиментально-откровенен.
— Не могу выбросить из памяти момент когда видел его в последний раз, — сказал Эли с печальным смешком.
— Где это было?
— В Сан-Франциско, в зале суда. Эти чокнутые надели ему кандалы на ноги. Руки в наручниках и за спиной плюс цепью соединены с кандалами. Они бы ему еще и намордник натянули, как Ганнибалу Лектеру! У меня слезы стояли в глазах. Из-за этого железа он даже идти нормально не мог — только мелкими шажками, с перевальцем. Вы лично Уилсона не знаете, поэтому вам не понять. Только близкие друзья могли прочувствовать всю бездну его унижения. Он ведь был, статью и душой, как… как наследный принц… или как сын вождя и будущий вождь могучего племени… В нем был потенциал короля, или президента, или — на худой конец — лауреата Нобелевской премии! Я смотрел на него, старался не заплакать и повторял про себя: «Совсем как в той песне, точнехонько как в той песне…»
— Какой песне? — спросил тронутый Берк.
— Той самой… — медленно протянул Эли. Было очевидно, что он почти забыл про собеседника. — Там было хорошо про музыку и про жизнь. Песня так и называлась: «День, когда музыка умерла».
Кулпепер, Виргиния
6 июня
— Вчерашний день: вчера. Сегодняшний день: сегодня. Признание в любви: я тебя люблю.
Пошли пригороды Кулпепера — обычные одно- и двухэтажные домики с вылизанными газонами и мешанина парикмахерских, древесных питомников, автомобильных салонов и моек. Деревенский характер окружающей местности подчеркивали два больших центра по продаже сельскохозяйственной техники; рядом с ними под открытым небом были выставлены трактора, косилки, пресс-подборщики. Дальше — стандартный набор магазинов и закусочных с хорошо знакомыми именами. И наконец, сердце всего — старый Кулпепер, несколько кварталов старинных кирпичных домов с мемориальными досками почти на каждом.
Вполне заурядный виргинский город. За исключением того, что именно здесь расположен центр мировой электронной банковской системы — и СВИФТ, и Кулпеперский коммутатор.
Уилсон нашел приличный отель и снял многокомнатный номер. Не потому что хотелось роскоши, просто давала себя знать послетюремная клаустрофобия.
Адрес СВИФТа он нашел в Интернете хитрым путем — через список организаций-налогоплательщиков города Кулпепера.
Как и ожидал Уилсон, комплекс зданий «Международной межбанковской системы передачи информации и совершения платежей» не имел ни единой вывески. Только лес щитов с надписями «Посторонним въезд запрещен» и «Частная собственность». СВИФТ старался не привлекать к себе внимание. Однако решетки на окнах первого и второго этажей, высота двухрядных металлических заборов, количество колючей проволоки и телекамер, проходная с шлюзом из трех автоматических стальных ворот — все это наводило на мысль о военном объекте. В определенном смысле СВИФТ и был стратегически важным военным объектом.
Километром дальше находился «Кулпеперский коммутатор». Его основная часть была спрятана в подземном многоэтажном бункере. Комплекс зданий на поверхности напоминал крохотный университетский городок, за какие-то грехи посаженный за колючую проволоку.
Уилсон объехал оба объекта по периметру, фиксируя точные координаты с помощью спутникового навигатора. Затем остановился на стоянке ближайшего супермаркета и опять снял показания с экрана.
В отеле он ввел полученные цифры в свой компьютер. Не прошло и пяти минут, как специальная программа с топографической картой Кулпепера и его окрестностей выдала параметры наводки.
Особо приятной частью забавы было то, что Уилсон точно не знал, каков будет ущерб от применения портативного, сравнительно маломощного трансмиттера. Если подключится что-то вроде волнового эффекта, последует целый каскад непредсказуемых последствий, вплоть до крохотной Хиросимы в пределах нескольких кварталов.
В любом случае жизнь в Кулпепере будет парализована автомобильными пробками. Телевизоры сгорят. Даже микроволновки навсегда выйдут из строя. Не будет света и воды. Канализация перестанет работать, прекратится подача газа. Сдохнут все торговые автоматы. В банках не только компьютеры вырубятся, но и все стальные двери заклинит. Ну и, конечно, прикажут долго жить охранные системы. Ущерб электроприборам и электронике будет необратим.
Занятно, сколько времени понадобится людям, чтобы понять масштаб понесенного урона? Прекращение подачи электроэнергии или полный отказ компьютерной системы — дело более или менее привычное. Но тут речь пойдет об ущербе всеохватывающем и непоправимом…
Если вдуматься, результат применения его трансмиттера прямо противоположен эффекту от нейтронной бомбы. Нейтронная бомба убивает все живое, а инфраструктуру оставляет нетронутой. Импульс Уилсона разрушит инфраструктуру, никого не убив и не покалечив. Правда, жертв среди населения может оказаться много, чрезвычайно много. Однако это будут косвенные жертвы — вследствие разрушения инфраструктуры.
Комичная сторона грядущего удара: жители городка, через который ежедневно проходило два триллиона виртуальных долларов, останутся только с теми деньгами, что в их бумажниках. Не будет ни банков, ни денежных автоматов.