А правда заключалась в том, что банковские комплексы Кулпепера пострадали от почти ювелирно сфокусированного электромагнитного импульса неслыханной силы. Что-то вроде электромагнитной бомбы — «беспрецедентного технологического совершенства», как писали в секретной сводке. Аналитиков ЦРУ поразили два факта. Во-первых, «пробивная сила» импульса. Банковские системы Кулпепера имели тот же суперсовременный уровень защиты от «нормального» электромагнитного импульса, что и другие стратегические объекты общенационального значения. Но этот электромагнитный импульс, как поняла Кэбот, все современные примочки преодолел играючи. Второе, что озадачивало аналитиков, — шокирующая «хирургическая точность» удара: определенный участок города. Это пугало еще больше. Стало быть, примененное оружие превосходило все известное Пентагону не только по силе, но и по точности. Ничего подобного на вооружении американской армии не имелось, таких аппаратов не было даже в экспериментальной стадии!
Читая сводки, Кэбот испытывала… облегчение. Потому что из них следовало, что к ней инцидент в Кулпепере не имел никакого отношения. Электромагнитный импульс выходил за пределы ее компетенции, разве что его использовали ее «подопечные» террористы-исламисты (а в деле пока не имелось ни малейшего исламского следа). И поскольку хлопот у нее было и без того хоть отбавляй, она радовалась, что никто не навесит на нее еще и кулпеперский казус.
Две недели назад ей «стукнули», что готовятся бомбовые удары против отелей в Бангкоке и Куала-Лумпуре, и она белкой вертелась, проверяя эту информацию. Тут явно никаких электромагнитных изысков не предполагалось — обычный хорошо скоординированный по времени и эффектный удар в духе «Аль-Каиды». При помощи несчастных дураков, которые готовы взорвать себя во имя сомнительной цели.
Поэтому Кулпепер был ей до фонаря.
Ваверли, Небраска
9 июня
Уилсон готовился к предстоящему, как к торжественному событию: принял душ, тщательно побрился и оделся во все чистое, заранее приготовленное.
Правда, не в смокинг и не во фрак, а в синий рабочий комбинезон с именем «Джим» в белом овале на груди. Плюс кроссовки. Типичный сантехник или электрик. Только одна невидимая разница: у этого «сантехника» или «электрика» в широкой штанине лежал десантный штык-нож из лавочки армейских товаров.
Уилсон плутовато усмехнулся своему отражению в большом зеркале.
Перед выходом он надел на руку часы. Те самые заурядные часы, которые у него отняли при аресте в Сан-Франциско десять лет назад. В ящичке с прочими его вещами они кочевали за ним из тюрьмы в тюрьму.
Десять лет у него были отняты не только часы, но и время.
А что поделывал той порой Робби Мэддокс, подставивший его поганый слизняк? Пока Уилсон видел только кусочек неба сквозь решетку или таращился на глухую стену камеры, как и где развлекался мистер Мэддокс? Пока Уилсону совали пищу, как собаке, через клапан в двери, и он месяцами не видел человеческого лица и беседовал с умывальником, в каких ресторанах посиживал Мэддокс? Какие хиты он слушал, пока Уилсон горланил в камере куски забытых песен?
Ответ на эти риторические вопросы был один: за все эти годы придурок Мэддокс, похоже, умудрился не получить от жизни ничего хорошего. Он сам бо́льшую часть времени провел по кутузкам: год там, два здесь, полгода погулял и опять попался, и снова год там, три здесь, вышел — почти тут же повязали… Всю эту информацию Уилсону сообщил частный детектив по имени Фремо. Тот за две недели и Мэддокса нашел, и всю его жалкую биографию разузнал.
Последний год Мэддокс жил в городке Ваверли, штат Небраска. Пригород Линкольна. Там он лечил переломы, полученные при автомобильной аварии. Полиция подозревала, что аварию он устроил сам — в надежде на жирный куш от страховой компании. Куш получить не удалось, и Мэддокс жил в доме сестры и за ее счет. Выздоровел давно, однако идти работать не спешил. Он никогда в жизни не работал, и начинать в его «преклонных годах» было неловко.
Уилсон в зеркале нахмурился. Конечно, задуманное им было чистой воды капризом. Убийство Мэддокса не имело никакого отношения к тому великому свершению, накануне которого Уилсон стоял. Хуже того, по дурной случайности он мог погореть на этом убийстве — и тем зачеркнуть свои грандиозные планы. Да и насилие ему, честно говоря, было противно. Для высокой цели он был готов хладнокровно убить миллионы людей, но зарезать одного конкретного человека… Однако не отомсти он Мэддоксу, в душе осталась бы неудовлетворенность. Поэтому отомстить следовало — для порядка.
Разумеется, Робби Мэддокс ни своей жизнью, ни своей смертью не вернет бессмысленно украденные годы. Однако не убить его было бы досадным упущением.
Уилсон ободряюще улыбнулся самому себе в зеркале и зашагал к выходу из гостиничного номера.
«Средь бела дня».
Эта фраза из криминальных репортажей всегда забавляла Уилсона. Как будто существовало некое особенно яркое освещение, делавшее преступление предельно безобразным, а бегство преступника невозможным. Если бы!.. Банки и дальше преспокойно грабили средь бела дня, и людей убивали средь бела дня. И лиходеи безнаказанно уносили ноги.
Было забавно и волнующе самому совершить преступление именно таким образом — в час дня, при ярком веселом солнце и толпах народа на улицах.
Уилсон позвонил в библиотеку и позвал к телефону сестру Мэддокса. Когда она подошла, он молча повесил трубку.
В тринадцать пятнадцать он припарковал взятый напрокат «форд-эскорт» у нужного дома и направился к двери. В руке у него был планшет с зажимом — ни дать ни взять мастер, приехавший выполнять заказ.
На подъездной дорожке стоял мотоцикл. Стало быть, время выбрано правильно, Мэддокс скорее всего дома.
Уилсон нажал на кнопку звонка.
Дверь открылась, и перед ним появилась заспанная знакомая физиономия.
Уилсон не торопился, давая Мэддоксу возможность вглядеться в незваного «мастера». Нет, не узнал.
Тогда Уилсон что было силы вмазал ему кулаком в глаз. Мэддокс улетел внутрь. Уилсон зашел в дом.
Мэддокс, зажимая ладонью пострадавший глаз, лежал на полу и вопил.
Уилсон увидел у камина кочергу и машинально схватил ее.
Мэддокс понял, что ему не дадут подняться с пола, и заканючил:
— Погоди, поговорим! Ты кто такой?
Уилсон молча ударил кочергой по его колену. Мэддокс заорал от боли. Уилсон метнул быстрый взгляд назад. Входная дверь осталась открытой. Ладно, дело не затянется. Он поднял кочергу еще раз и перебил Мэддоксу правое предплечье. Адреналин играл, и он еще несколько раз бессмысленно огрел Мэддокса.
Тот извивался на полу и кричал благим матом. Уилсона он уже узнал.
— Прости, дружище! Я не нарочно. Я не знал, что они тебе столько впаяют! Меня самого по тюрьмам загоняли!