Приятели Ника очень любили посудачить о том, почему миссис Вудбаум постоянно беременна, и подсчитывать, сколько мистер Вудбаум выкладывает за учебу, когда очередной Вудбаум поступал в колледж Св. Альбана или Национальную кафедральную школу. Половину своего детства Ласситер провел в доме Вудбаумов в Джорджтауне. Дом имел собственное имя, там была большая игровая площадка и достаточное количество отпрысков разного возраста, чтобы учинить гигантского масштаба игру в прятки или столь же внушительный штурм крепости.
Когда Ласситер дозвонился в Госдеп, Вуди сам поднял трубку.
– Не могу уделить тебе много времени, – сказал он. – У меня совещание.
– Ты мне и не нужен, – ответил Ласситер. – Мне требуется твой брат…
– В нормальных условиях я попытался бы догадаться сам, но сейчас…
– Тот, который издает таблоид.
– Неужели Гас? Этот парень оказался бы в моем списке последним. Подожди секунду. Вот его номер…
До Огастаса Вудбаума – редактора-менеджера бульварной газетки «Нэшнл инкуайер» – дозвониться оказалось труднее, чем до его брата, который был всего-навсего руководителем одного из самых засекреченных учреждений в правительстве Соединенных Штатов. В конце концов Ласситеру пришлось удовлетвориться заверением секретарши, что мистеру О. В. о звонке доложат.
Гас всю жизнь обожал журналистику. Еще в колледже Св. Альбана он редактировал местную газету, именовавшуюся «Бульдог», затем практиковался в «Вашингтон пост» и писал в газету Йельского университета. На последнем курсе, влюбившись в чемпионку по водным лыжам, Гас бросил учебу и перебрался в Майами. Там его супруга стала работать в туристической компании, а Гас трудоустроился в «Нэшнл инкуайер».
В любом другом семействе Огастаса посчитали бы паршивой овцой, но клан Вудбаумов был настолько велик, что умел прощать, и, как однажды выразился Вуди: «Ты даже не представляешь, с кем этот мальчишка безо всякого труда может связаться по телефону!»
Ласситер вспомнил о Гасе потому, что однажды, переключая каналы, увидел его на экране. Это было что-то вроде «круглого стола», за которым ведущий с видом хищника стравливал между собой бестолково орущих ученых мужей и столь же горластых журналистов. Ласситер уже собирался вырубить ящик, но ухмыляющийся ведущий представил мистера Огастаса Вудбаума, редактора-менеджера «Нэшнл инкуайер». Тема выступления: «Этика СМИ».
Очевидно, кому-то в голову пришла блестящая идея сделать Гаса козлом отпущения для ученых мужей и акул пера из «Харперс», «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и Национального радио. Но Гас – этот тридцатилетний юнец с квадратной челюстью и острым взглядом – без стеснения принялся избивать маститых журналистов. Обиженный заявлениями о «грязных таблоидах», он ринулся в атаку на столпов прессы.
С некоторым недоумением, сдобренным холодной насмешливостью, Гас напомнил коллегам, что «Инкуайер» зарабатывает деньги старым добрым способом – продажей газеты, а не рекламой табака и алкоголя. Что же касается содержания, то он согласен: да, «Инкуайер» никогда не получал Пулитцеровской премии. Но он гордится этим, так как эта, «с позволения сказать», премия после множества скандалов утратила свой авторитет. Назвав по имени спонсоров всех участников дискуссии, Гас задал риторический вопрос: «Можем ли мы говорить об объективности прессы, когда один и тот же журналист сегодня получает тридцать тысяч долларов за выступление в пользу Национальной оружейной ассоциации, а завтра еще тридцать – за статью, пропагандирующую идеи Медицинской ассоциации Америки? Мы не только не публикуем подобных статей, мы даже о них не упоминаем!»
Когда шоу закончилось, публика аплодировала стоя.
Гас позвонил около двух часов дня. Ласситер начал представляться, но Гас сразу же оборвал его:
– Я тебя помню. Ты отбил у меня Элизабет Гуди, когда я учился на первом, а ты на последнем курсе.
– Извини.
– Ничего страшного, – сказал Гас и перешел к делу: – Итак, чем могу помочь? Сам я догадаться не в силах.
Ласситер, несколько смущаясь, спросил, может ли он положиться на скромность Гаса. Тот рассмеялся.
– Знаешь, мне задают этот вопрос десять раз на дню, и я всегда отвечаю: «Да! Можешь положиться. Слово Бульдога».
– Речь идет о Каллисте Бейтс.
– Моя любимая кинозвезда. Что с ней?
– Я ее разыскиваю.
– Как и все остальные. Мы получаем известий о Каллисте больше, чем обо всех остальных актерах, вместе взятых, за исключением, пожалуй, Элвиса. Правда, лично я предпочитаю, чтобы она оставалась ненайденной, потому что, если Каллиста объявится, сенсации хватит всего на неделю. После этого она станет лишь очередной кинодивой в поисках выгодного контракта.
Ласситер шутливо заметил, что если найдет пропавшую, то оставит новость при себе, затем не очень внятно объяснил, почему его интересует Каллиста. Дело сугубо личное, и больше он сказать ничего не может, но если у газеты имеются какие-нибудь намеки или факты, пусть даже неподтвержденные…
– Я польщен, – ответил Гас. – К нам обращается знаменитый сыщик. Но что касается Каллисты Бейтс, – он вздохнул, – то у нас нет никаких данных с того времени, когда она покинула Миннеаполис. Ее, конечно, много раз «видели», ты понимаешь, что я хочу сказать, и все. А ведь с тех пор прошло шесть лет.
– Ладно. Если что-то услышишь…
– Хорошо. Вообще-то у нас есть парень, который сделал на Каллисте имя.
– Финли?
– Да. Ты уже с ним говорил?
– Не я, а человек, который на меня работает.
– Надеюсь, он не сказал ничего лишнего, потому что Финли порядочная свинья. Послушай, я вот что сделаю. Во-первых, попрошу кого-нибудь порыться в архивах и, во-вторых, проверю звонки по «горячей линии»! Посмотрим, что у нас имеется. Скажу, что мы обновляем материал, и во главе операции поставлю Финли. По крайней мере он будет занят. Знаешь, не исключено, что в конце концов мы этот материал действительно опубликуем. Тем временем я выясню, что у нас есть, и, если наткнусь на что-то интересное, позвоню.
– Спасибо, Гас. Я твой должник.
– Дважды. Не забывай об Элизабет Гуди.
В тот же день, ближе к вечеру, Ласситеру доставили конверт с докладом о кредитных карточках его сестры. Документ состоял из шести страниц, но Ласситер сразу же посмотрел в конец, где обычно помещались сведения о других запросах. Так и есть:
19/10/95. Компания «Объединенные продукты». Чикаго.
Это снимало любые вопросы. Та же фирма, которая запрашивала сведения о Мэри Уильямс, интересовалась его сестрой. И оба запроса делались в один день. Это мог быть только Гримальди.
«Что теперь?» – размышлял Ласситер, барабаня пальцами по крышке стола. Немного подумав, он позвонил в исследовательский отдел.
– Мне нужно свидетельство о рождении женщины по имени Мэри Уильямс. Средний инициал «А», как Алабама. Дата рождения: март, восьмое, 1962 год. Точного места рождения не знаю, но это определенно штат Мэн. В первую очередь обратите внимание на столицу штата и ее пригороды. Уверен, у них там найдется бюро демографической статистики или что-нибудь в этом роде. Попросите их сообщить нам факсом результаты поиска.