– О’кей, – сказал Ласситер, – действуй.

Мальчишка вытащил из-под подушки книгу, открыл первую страницу и, наклонившись поближе к тексту, торжественно произнес:

– Одна рыбка… – Выпрямившись и не глядя в книгу, он добавил: – Две рыбки… – А затем, опять наклонившись: – Золотая рыбка!

Он снова выпрямился и, с нарочито глупым видом глядя на потолок, закончил:

– Синяя рыбка!

После этого малыш с хохотом упал на спину и в восторге задрыгал ногами.

Глава 37

Ласситер стоял на причале, отвязывая плоскодонку, когда до него долетел голосок Джесси:

– Посмотри, мама, лодка!

Повернувшись в том направлении, куда указывал малыш, Ласситер, прищурившись от бьющей в глаза измороси, осмотрел море до самого горизонта. Он не увидел ничего, кроме грифельно-серого неба, скал, сосен и тяжело дышащего океана. Затем возникло небольшое белое суденышко на фоне темного вала. Ну и глаза у этого мальчишки!

– Кто это? – спросил Джесси.

Мэри, прикрыв глаза ладонью как козырьком, морщась от пропитанного влагой ветра, посмотрела в сторону моря.

– Не знаю, – ответила она. – Эту лодку я раньше не видела.

Ласситер выругался, вернул плоскодонку на место и накинул конец швартова на маленький деревянный кнехт. Они уже собирались отгрести к ялику и оставить остров, но теперь это было исключено. По крайней мере до тех пор, пока не выяснится, кто пожаловал к ним на белой лодке.

– У вас есть бинокль?

– В хижине, – бросила Мэри и, схватив Джесси на руки, пустилась бежать.

Ласситер последовал за ней, прикрывая лицо от мелкого дождика.

Бинокль висел на крюке рядом с большим книжным шкафом. Ласситер снял его, приставил к глазам, навел на море и начал вращать верньер. Судно было еще слишком далеко, но он ясно различил три фигуры.

– Это они? – спросила Мэри, встав рядом с ним.

– Не могу сказать.

Ласситер безуспешно пытался поймать прыгающие в окуляре лица, и наконец ему это удалось. На корме лодки поднялась на ноги гора мышц и указала в направлении хижины. Ласситеру не было нужды смотреть в лицо этому человеку. Он прекрасно знал, кто направляется к острову.

– Да, это они, – произнес Джо, вглядевшись в остальные фигуры. – Гримальди и делла Торре.

Мэри с шумом втянула воздух и еще сильнее прижала Джесси к груди.

– Мы не можем оставаться в доме, – сказал Ласситер. – Есть здесь место, где мы могли бы укрыться?

Мэри задумалась.

– Можно спрятаться в старом ангаре. Остров они не знают и, возможно, не станут нас там искать.

– Хорошо. – Ласситер прошел к кладовке, в которой хранилось ружье. – Где вы держите патроны?

– В хлебнице, – ответила Мэри.

Он мог догадаться и сам. Схватив ружье, Джо занялся хлебницей и обнаружил там каравай кислого хлеба, пару кукурузных лепешек, а в самой глубине – коробку с патронами. Коробка казалась на удивление легкой. Ласситер открыл ее и, увидев единственный заряд, не смог сдержать стона.

– А где остальные?

Мэри, казалось, была поражена не меньше.

– Не знаю… Может быть, я их использовала?

– С какой же целью? – поинтересовался Ласситер.

– Тренировалась, – ответила она, но, увидев выражение его лица, поспешно добавила: – Зимой здесь практически нечем заняться.

Джо не верил собственным ушам.

– И что же теперь мне прикажете делать? – воскликнул он. – Попросить их выстроиться в затылок?

Это было уже чересчур. Лицо Мэри сморщилось, и Джесси бросился ее утешать. Он обхватил ручонками ее ноги, что, по-видимому, означало защитное объятие, и запричитал:

– Мамочка, не плачь. Не надо плакать, мамочка!

Ласситер, капитулируя, поднял руки.

– Прошу прощения, – произнес он. – Я действительно прошу прощения. Ведите Джесси в ангар. Я присоединюсь к вам через несколько минут.

Мэри двинулась прочь, но остановилась и, обернувшись, спросила:

– А что вы намерены делать?

– Не знаю, – ответил Ласситер. – Всех их уложить…

Вытолкав Мэри и Джесси из дома, Джо проследил, как они скрылись в лесу, затем вложил в магазин единственный патрон и вышел наружу. Встав на одно колено, он положил ствол ружья на ограду веранды и прищурил левый глаз. Моторный катер попал в перекрестие прицела.

Телескопический прицел был верхом совершенства. Делла Торре возвышался на носу лодки, его черная сутана развевалась на ветру. Священник не обращал внимания на бьющий в лицо дождь – настоящий Одиссей на службе у Церкви. Катер находился в двух сотнях ярдов от берега, и хотя выстрел был не простым, Ласситер знал, что не промахнется. Он глубоко вздохнул, неторопливо выдохнул и задержал перекрестие прицела на груди священника.

«Один выстрел, и все кончено, – думал он, прикасаясь пальцем к спусковому крючку. – Убить делла Торре – то же, что отрубить голову змее. Тело еще будет двигаться несколько минут, но оно станет слепо, а движения окажутся бесцельными конвульсиями в грязи».

Но может быть, это вовсе не так.

Джо повел стволом влево, и волоски прицела скрестились под правым глазом Матраса. Итальянец что-то кричал, обращаясь к священнику, не ведая, что его жизнь зависит от крохотного движения пальца. Лодка колебалась вместе с волнами, но Ласситер сумел поймать ритм и был уверен, что свалит великана.

«Стреляй, – твердил он себе. – Ну стреляй же! С этим парнем нельзя церемониться. Он уже дважды пытался тебя убить. Он застрелил Азетти, и скорее всего именно он убил Бепи». Аргументы звучали вполне убедительно, но он вторично повел ствол налево. Неожиданно в поле его зрения возник Гримальди.

Он с мрачным видом сидел на корме, уставив вперед неподвижный взгляд. Судно уже находилось в сотне ярдов от берега, направляясь строго к причалу. Несмотря на моросящий дождь, физиономия Гримальди вырисовывалась вполне отчетливо – было даже заметно, что итальянцу давно следовало побриться.

«Стреляй, – говорил Джо внутренний голос. – Сделай это ради Кэти и Брэндона».

Ради Мэри и Джесси.

Ради Иржи.

Да ради самого себя, в конце концов!

«Если я нажму на спусковой крючок, – думал Ласситер, – пуля пробьет его череп, как скоростное сверло, прошьет мозг и вырвет клочьями затылок». Палец на спусковом крючке напрягся.

«Впрочем, нет, – решил Ласситер. – Они не знают, что я здесь. И если в доме никого не окажется, то… кто знает? Вдруг они уплывут?»

Этот аргумент звучал не совсем убедительно, но его сила заключалась в том, что он являлся последней надеждой. В любом случае, отступив, Ласситер ничего не терял. Если бы у него был автомат «М-16» с полным магазином… Но в его распоряжении имелась лишь старенькая винтовка «Робертс» с ручным затвором и единственный патрон. Этим оружием можно нанести противнику лишь ограниченный урон, а потом жертвой станет он сам. Нет, разумнее выждать.