– Снимок наружного наблюдения. Телевиком. Большое увеличение, так что видно зерно. ФБР сделало фотографию позавчера.
– Как они его нашли?
– Ты помнишь медсестру?
– Да.
– Ты знаешь, где она, оказывается, живет? В общинном доме к северу от Фредерика, неподалеку от Эммитсбурга.
– В общинном доме? Что ж, попробую догадаться…
– Не стоит. Просто произнеси: «А что я тебе говорил?»
– Так что это за место? Монастырь?
– Не знаю. Своего рода реколлекционный дом. Вообще-то выглядит как самый обыкновенный дом.
– И принадлежит «Умбра Домини»?
– Да. Если верить конторе регистрации недвижимости, зданием владеет «Умбра Домини».
Ласситер откинулся на спинку сиденья, и несколько миль они проехали молча. Наконец Джо не выдержал и повернулся к Риордану:
– Вот так-то. А что я тебе говорил?
Через двадцать минут они увидели пять машин без опознавательных знаков, карету «скорой помощи» и штабной фургон, стоящие перед желтой полицейской лентой. Второй фургон – черный и бронированный – блокировал улицу, а в небе, поднимая винтом ураганный ветер, висел вертолет. Неподалеку пара местных полицейских вела шутливую беседу с мальчишками на велосипедах.
В центре всеобщего внимания находился дом в викторианском стиле, стоящий на поляне в окружении фруктовых деревьев и дубов. На лужайке перед входом стояла засыпанная снегом статуя Девы Марии с младенцем Иисусом.
Риордан остановил машину и вместе с Ласситером подошел к штабному фургону. На переднем сиденье, открыв дверцу, весьма серьезный человек в синей ветровке разговаривал по сотовому телефону. Увидев Риордана, он наклонил голову в молчаливом приветствии. Около дюжины мужчин, разбившись на группы, топтались вокруг, ожидая дальнейших приказаний. Все они были в ветровках с надписью «ФБР».
– Это Драбовски, – сказал Риордан. – Второе лицо в вашингтонском отделе их конторы.
– Куда же подевался Дерек?
Риордан прищурился и произнес:
– А у тебя, однако, отличная память.
– Так куда же?
– Не знаю. Получил другое задание или что-то в этом роде. Я получил Драбовски. Он очень важная шишка.
– Понимаю. А что ему здесь надо?
– Вооруженное похищение автомобиля попадает под их юрисдикцию.
– Я не об этом. Мне интересно, с каких это пор важные шишки лично проводят задержание?
Прежде чем Риордан успел ответить, Драбовски бросил телефон на сиденье, свесил ноги наружу и выскочил из фургона.
– О’кей! Слушайте все! – закричал он, хлопая в ладоши, чтобы привлечь внимание агентов. – Жители начнут выходить через три минуты. Восемь человек. Все ясно? – Раздалось утвердительное бормотание. – Как только они появятся, Лабраска и Селдес займутся установлением личностей здесь, в штабном фургоне. Когда я дам команду – и только после этого, – спецгруппа входит в дом и проверяет помещения – все комнаты до единой. Затем мы проводим тщательный обыск. Вопросы? – Драбовски покрутил головой. – О’кей. И еще одно. Помните! Это не наркопритон, а религиозное объединение! Только один человек из всех находящихся в доме обвиняется в преступлении, поэтому действуйте осмотрительно, джентльмены. Ясно? А теперь – вперед.
Агенты зашевелились и начали занимать позиции за автомобилями и фургонами. Драбовски тем временем подошел к Риордану.
– Рад, что вы заехали, – сказал он.
– Я просто был по соседству, – пожимая плечами, ответил детектив. – Да, кстати, я хочу вас кое с кем познакомить. Джо Ласситер – Том Драбовски.
Драбовски нахмурился, но руку протянул.
– Сестра Джо… – начал Риордан.
– Знаю, – холодно перебил Драбовски. – Надеюсь, вы не учините ничего, что могло бы порадовать газетчиков?
– Нет, – покачал головой Ласситер. – Мне просто хочется взглянуть на этого сукина сына.
– Хорошо, потому что…
– Так! – воскликнул Риордан, указывая в сторону дома. – Начинается!
Дверь дома распахнулась, и из нее, держа руки за головой, появилась пожилая женщина. За ней, шмыгая носом, следовал парнишка школьного возраста, а за парнишкой – старик на алюминиевых костылях. Обитатели дома гуськом двинулись по дорожке, ведущей на улицу, где агенты ФБР забирали их и по одному вели к фургону, чтобы установить личность.
– Вот она, – прошептал Риордан, когда мимо них, уперев взгляд в землю, прошла медицинская сестра.
За сестрой семенил плотный кореец, а за ним – почтовый служащий в форме, хорошо одетый латиноамериканец и молодая женщина в рабочем халате. На этом шествие закончилось.
– Где же он? – спросил Ласситер после минутного напряженного ожидания.
– Не знаю, – покачал головой Риордан.
Детектив топтался на одном месте, чтобы немного согреться, и поглядывал на Драбовски, который негромко, но весьма напористо говорил что-то по сотовому телефону. Неожиданно в кустах со стороны торцовой части дома возникло какое-то движение, и три агента ФБР, пригнувшись, бросились к парадному входу и задней двери здания. Один за другим они исчезали из виду, а на улице повисла напряженная тишина.
Ласситер ждал, что послышатся выстрелы, но из дома не доносилось ни звука. Прошла минута. Еще одна. И еще. Наконец в дверях начали появляться агенты. Пожимая плечами и качая головами, они прятали пистолеты в кобуры.
– О’кей! – крикнул Драбовски. – Осмотримся повнимательнее.
Он и еще два агента двинулись по дорожке, ведущей к дому.
– Я думал, Гримальди в здании, – сказал Ласситер, поворачиваясь к Риордану.
– И я так считал, – ответил детектив.
– Когда они его фотографировали, он был там.
– Знаю.
– Где же он?
– Понятия не имею.
Ласситер и Риордан пошли за Драбовски. Когда они поднялись по ступеням, на их пути возник агент ФБР.
– Туда нельзя, – сказал он.
Риордан шагнул мимо него, махнув своим удостоверением личности.
– Полиция Фэрфакса. Мы ведем это дело.
Агент с видимой неохотой посторонился.
Интерьер дома оказался подчеркнуто аскетичным. Стены были девственно чисты, а дощатые полы отполированы до блеска. Ласситер не заметил ни телевизора, ни стереосистемы, да и вся меблировка была крайне скудной. Единственным украшением служили деревянные распятия, укрепленные над каждой дверью, и большие цветные фотографии во всех комнатах. Со снимков с блаженной улыбкой взирал на мир Сильвио делла Торре.
Общие помещения дома имели спартанский вид и не представляли никакого интереса. В столовой – длинный стол из сосновых досок, вдоль него – простые деревянные скамьи. В кухне на видавшей виды эмалированной плите выкипала капустная похлебка. В гостиной кружком, словно для проведения дискуссии, стояли восемь стульев с прямыми спинками.