Правая рука Льюиса почти высвободилась, и он спросил:
– Что такое «Иерихон»?
Собеседник поразился:
– Ого! Да ты даром времени не терял, как я погляжу.
– Что это?
Хирург затянулся и выпустил столб дыма. Затем кивнул Макбрайду.
– Пытаешься освободиться? – Не получив ответа, Опдаал состроил презрительную гримасу и сказал: – Что ж, удачи.
Оттолкнувшись от стола, норвежец подошел к окну, посмотрел на падающий снег, а потом задумчиво бросил через плечо:
– «Иерихон»… Ладно, утром ты все равно забудешь. – Опдаал стал вышагивать по комнате, описывая большой круг против часовой стрелки. – Ты не знаешь… Не имеешь ни малейшего представления, зачем все это создано. Институт и клиника – гораздо большее, чем может показаться. – Он помедлил, задумавшись о чем-то. – Можешь назвать это место перекрестком «реальной политики» – с ее точным расчетом и силовым подходом к решению задач – и «реальной медицины». Здесь – та точка, где они сходятся.
Локоть Макбрайда застрял в изгибе рукава. Еще немного, и…
– Моя обязанность как хирурга – вырезать больную ткань. У Института та же задача, только в масштабах государства.
– Иными словами, вы убиваете людей.
– Мы удаляем раковые опухоли.
– Такие, как Нельсон Мандела? – спросил Макбрайд и облегченно расслабился, когда его правая рука свободно повисла внутри рубашки.
Норвежец остановился и взглянул на пленника:
– Не только Мандела. Мбеки и Туту скоро тоже отправятся в негритянский рай. Они все соберутся в Давосе – пообщаться. И я тоже приеду – люблю зрелища.
Неожиданно прояснилась конечная мишень «Иерихона». Операция нацелена на то, чтобы смести подчистую все чернокожее руководство Южной Африки, устранить одним ударом отца-основателя страны, действующего президента и «нравственное самосознание» республики.
– Ты не в своем уме, – проговорил пленник.
– Забавно слышать подобные заявления от человека в смирительной рубашке.
«Не надолго», – подумал Льюис, правой рукой вытаскивая из рукава левую.
– Как тебе вообще такое в голову пришло?
Опдаал пожал плечами:
– Если у пациента нарыв, врач берет ланцет и вскрывает гнойник. Приблизительно этим мы здесь и занимаемся. – Увидев, что Макбрайд нахмурился, и неправильно истолковав перемену на его лице, Опдаал пояснил: – Считай это лечебным «кровопусканием». Искра в Давосе отзовется взрывом в Кейптауне.
– А Кальвин Крейн?
Норвежец не сумел скрыть удивления.
– Да ты опасен, – сказал он, снова усаживаясь в кресло за письменным столом. – Мистер Крейн превратился в препятствие для нас: у него возникли некоторые возражения либерального характера относительно мишеней «Иерихона» и кое-какие этические соображения, связанные с инвестициями. Короче говоря, он стоял на нашем пути… Некоторое время.
– О каких инвестициях идет речь?
Хирург пожал плечами и отвел взгляд.
– Ни Институт, ни клиника не окупаются, а потому приходится как-то выкручиваться.
– И?…
– Мы купили платиновые фьючерсы – довольно много.
Макбрайд нахмурился.
– Только между нами: Южная Африка вот-вот войдет в период крайней нестабильности, – поведал собеседник. – И тогда мы сможем рассчитывать на резкий скачок цен на платину. Институт получит значительную выгоду, а с новыми средствами расширится его влияние. И соответственно мое тоже.
Льюис покачал головой:
– Ты всегда был таким?
Опдаал кивнул:
– Я рос гадким ребенком.
Левая рука легко обвисла внутри смирительной рубашки, и Макбрайд облегченно вздохнул: теперь обе свободны и по-прежнему скрыты под брезентом.
Потянувшись к аппарату внутренней связи, директор нажал пару кнопок и подождал ответа на вызов.
– Фрэнк? Гуннар беспокоит. Ты не мог бы подняться ко мне на минуточку? Я хочу тебе кое-кого показать. – Опдаал положил трубку, уселся в кресло и начал лениво вращаться в нем, обратив взгляд к потолку. – Доктор Морган ассистировал при твоей первой операции. Теперь он будет главным хирургом. Я бы и сам взялся, но… Давос. – Он помедлил. – Кстати, а как ты узнал про «Иерихон»?
Макбрайд медленно покачал головой. При желании он мог бы броситься на стол и сломать Опдаалу шею, да так, что тот и понять бы ничего не успел. Надо попытаться выудить у него максимум информации.
– Как де Гроот собирается провернуть дело?
Норвежец улыбнулся:
– Нет… я первый задал вопрос.
На миг Льюису пришло в голову сказать правду о бумагах Крейна, но он отказался от этой идеи. Ведь если в следующие пять минут что-то пойдет не так, Мами Винкельман заплатит за все. И тогда Макбрайд солгал:
– Потихоньку выплыло на сеансах с Хенриком.
Опдаал нахмурился:
– Жаль такое слышать. Клиент не должен знать о…
– Он находился под кайфом.
– Странно.
В дверь тихо постучали.
– Войдите.
Лью повернулся в кресле и увидел мужчину в синем костюме хирурга. Человек отличался внушительной мускулатурой.
– Фрэнк, – проговорил директор, – ты ведь помнишь Джеффа Дюрана?
– Конечно, – ответил Морган.
– Нет необходимости обмениваться рукопожатиями, – сострил Опдаал. – Я как раз говорил Джеффу, что ты будешь его оперировать. Сегодня вечером.
– Правда?
– Да. Ты никак не мог дождаться, когда тебе представится случай реплицировать «Х.М.». Теперь Господь послал тебе Джеффа. Джефф, ты ведь у нас неизлечимый больной, верно?
Морган состроил сочувственную гримасу.
– Итак, что скажешь? – спросил Опдаал, будто только что подарил молодому сотруднику новую куклу. – Нравится?
– Нравится?! – воскликнул Морган. – Нравится?! – Подойдя сбоку к Макбрайду, он коснулся его кожи чуть ниже кромки волос. – Вскрою вот здесь… – начал он.
Льюис въехал головой в подбородок Моргана, затем сорвал с себя смирительную рубашку и бросился на потрясенного Гуннара Опдаала. Тот хлопнул по кнопке на краю стола, запустив немую тревогу, и, оттолкнувшись, откатился во вращающемся кресле к окну.
Секунда – и Макбрайд ринулся за ним, вскарабкался по столу и схватил противника за горло. Подняв со стула могучего норвежца, он швырнул его о стену, рванул на себя и разбил головой Опдаала окно, надеясь обломками стекла перерезать тому глотку. Однако вмешался Морган – он напал сзади и сбил Льюиса с ног, а затем приемом карате уложил на пол. Пока Макбрайд полз по полу, извиваясь под пинками Моргана, Опдаал на заплетающихся ногах отошел от окна и начал звать на помощь.