— Жуть какая, — поморщился Роде.
— А знаете, кто обучал эти отряды? — спросил Вайкс.
— Что значит «обучал»?
— Ну, обучал их этому ремеслу. Кто заставлял их делать то, что они делали.
— Понятия не имею, — ответил Роде.
— Янки. «Компания». Так они тогда себя называли. Если хотите найти вашего убийцу, попробуйте поискать там.
— В «Компании»? В ЦРУ?
— Именно. Сборище кровожадных ублюдков.
И Вайкс тут же повесил трубку.
Эрвин Роде немного посидел, переваривая услышанное. Отравленные пули. Наемные убийцы. Такого в Швейцарии еще не случалось.
Почти с отвращением он взял трубку и набрал личный номер старшего инспектора Маркуса фон Даникена.
— Сбить его не получится, — сказал бригадный генерал Клод Шабер, командир третьего истребительного авиаполка швейцарских ВВС. — Турбовинтовые самолеты довольно крепкие. Скорость всего двести километров в час, но у них в хвосте реактивный двигатель. Даже не думайте.
— А если ракетой? — проворчал Альфонс Марти, придвинувшись поближе к центру стола, чтобы лучше рассмотреть чертежи дрона. — К примеру, «Стингером»? Раз двигатель реактивный, как вы говорите, у него должна быть тепловая сигнатура.
Шабер, Марти и фон Даникен стояли вокруг стола в кабинете инспектора на Нуссбаумштрассе. Было около пяти вечера. Шабера, дипломированного инженера-электрика и пилота истребителя «F/A-18» («Хорнет») с шестью тысячами часов налета, вызвали с базы в Пайерне для участия в экстренном совещании по уничтожению «беспилотных летательных аппаратов», как педантично именовал их Шабер. Худощавый голубоглазый блондин в летной форме, он выглядел как авиатор с картинки.
— Тепловой сигнатуры недостаточно, — спокойно возразил Шабер. — Не забывайте, что это маленькое устройство. Размах крыльев всего четыре метра. Фюзеляж два с половиной на пятьдесят сантиметров. Не самая простая цель, притом что движется она со скоростью пятьсот километров в час, это совсем немного. Стандартные радары службы управления воздушным движением настроены так, чтобы не фиксировать мелкие объекты вроде гусей и других птиц. А этот — вообще «невидимка». В конструкции почти нет прямых углов. Выхлопные сопла укреплены на хвостовых стабилизаторах. Я даже уверен, что он покрыт РПМ.
— Что такое РПМ? — с раздражением спросил Марти.
— Радиопоглощающий материал. А цвет металлик делает его почти неразличимым для человеческого глаза. — Шабер закончил изучать чертеж и повернулся к фон Даникену. — Простите, Маркус, но гражданские радары его не увидят. Вам не везет.
Фон Даникен сел в кресло и запустил пальцы в волосы. За последний час он узнал практически все о разработке и использовании дронов в качестве боевого оружия. В девяностых годах двадцатого века израильские ВВС стали пионерами в использовании непилотируемых летательных аппаратов для пересечения их северной границы с Ливаном. В то время дрон больше походил на радиоуправляемую игрушку с закрепленной снизу камерой для фотосъемки диспозиции врага. Современные модели достигали пятнадцати метров в размахе крыльев, несли ракеты «Хеллфайр» («Адский огонь») класса воздух-земля — и через спутник управлялись «операторами» из секретных бункеров с расстояния в тысячи миль.
— Что-нибудь известно о цели? — спросил Шабер.
— Самолет, — ответил фон Даникен. — Скорее всего, здесь, в Швейцарии.
— А точнее никак? Цюрих, Женева, Базель-Мюльхаус?
— Никак. — Фон Даникен откашлялся. За последние несколько дней он страшно вымотался. Вокруг глаз легли плотные темные круги, и даже сидеть у него, кажется, не было сил. — Скажите, генерал, какая взлетная полоса нужна для такой штуки?
— Двести метров свободной дороги, — ответил Шабер. — Дрон такого размера можно собрать и поднять в воздух за пять минут.
Фон Даникен вспомнил свой визит в «Роботику», компанию Ламмерса, и как там ему с гордостью описали сенсорную технологию, синтезирующую данные, полученные из различных источников. Пилот (или оператор) может находиться хоть в Бразилии, хоть в любой другой точке мира.
— Есть шанс заглушить сигнал?
— Лучше найти наземную станцию. Дроны работают по принципу триады: наземная станция, спутник и собственно дрон — сигналы курсируют между этими тремя точками.
— А наземная станция большая?
— По-разному. Если пилот управляет не с линии визирования, то он полагается на бортовые камеры, значит, ему нужны видеомониторы, радары, постоянный источник электроэнергии и стабильная спутниковая связь.
— Станция может быть передвижной? — спросил фон Даникен. — Например, можно устроить ее в микроавтобусе?
— Определенно нет, — ответил Шабер. — Для передачи непрерывного сигнала на большие расстояния оператор должен располагаться в фиксированном сооружении. Вы говорите, они намерены сбить самолет. У этого аппарата не тот размер, чтобы нести ракеты класса воздух-воздух. Вы полагаете, что те, кто стоит за этим, намерены столкнуть дрон с другим самолетом? Если так, им необходимо находиться в зоне видимости цели. При помощи камеры и радара управлять такими штуками невероятно трудно.
— Точно не скажу, — ответил фон Даникен, — но предполагается использование пластиковой взрывчатки.
— Это другое дело, — просиял Шабер. — Теперь, по крайней мере, понятно, для чего нужна гондола. Я-то думал — для дополнительной электроники.
— Какая гондола?
Шабер авторучкой указал на контейнер в форме слезы, которая как бы свешивалась с носа дрона.
— Максимально допустимый вес — тридцать килограммов.
Фон Даникен вздохнул. Именно столько «Семтекса» не хватало в гараже Блитца.
— Этого достаточно, чтобы сбить самолет? — спросил Марти.
— Более чем, — ответил Шабер. — Бомба, взорванная в самолете «Пан-Америкен», рейс 103, над Локерби, поместилась бы в кассетный магнитофон. Меньше чем полкилограмма Си-4 прорвало в «Боинге-747» дыру два метра на четыре. На высоте десять тысяч метров у самолета шансов не было. А теперь представьте, что в самолет врежется дрон на скорости пятьсот километров в час и с грузом в пятьдесят раз больше.
Марти, побледнев, отодвинулся от стола.
— Но это только половина проблемы, — продолжал бригадный генерал Клод Шабер.
Фон Даникен прищурился:
— То есть?
— С таким количеством взрывчатки дрон сам является, в сущности, ракетой. Не обязательно ждать, когда самолет-цель взлетит. Можно легко и просто уничтожить его на земле. От взрыва воспламенится горючее в крыльевых топливных баках. Огненные шары и обломки, которые начнут разлетаться, повлекут за собой цепную реакцию. И все самолеты в радиусе двадцати метров сами загорятся, как перегревшиеся боеприпасы. — Криво усмехнувшись, Шабер потер шею. — Джентльмены, так можно и целый аэропорт потерять.