— Поэтому ты и выбрала меня?
— Поначалу — да.
— А потом? Что-то изменилось?
— Ты и сам знаешь: мы полюбили друг друга.
— Это я полюбил тебя, — поправил Джонатан. — А насчет тебя я не уверен.
— Я не обязана была оставаться с тобой. Никто не заставлял меня выходить замуж.
— Но никто и не запрещал. Муж — врач, который сам рвется работать в горячих точках. Какое еще надо прикрытие? Какие же задания ты выполняла всюду, где мы побывали? Убивала людей? Может, ты профессиональный убийца, как тот парень, которого ты только что застрелила?
— Нет, конечно! — Эмма произнесла это с таким выражением, будто и оружия-то никогда в руках не держала, будто не она уложила двоих за последние полчаса.
— Что же тогда?
— Этого я тебе сказать не могу.
— Вы с Блитцем и Хоффманом поставляли Ирану оборудование для обогащения урана. Джин был уверен, что вы преследуете одну-единственную цель — начать войну. Он сказал, что мы совершили ошибку, когда ввели в Ирак войска, не имея доказательств, что у них есть оружие массового поражения, и что сейчас мы очень не хотим повторить ту же ошибку.
— Парвез так сказал? Гори он в аду!
— Хорошо же ты отзываешься о человеке, с которым спала.
— Иди к черту, Джонатан. Это не честно.
— Не честно? Ты лгала мне восемь лет! Делала вид, что была моей женой. О какой честности ты мне говоришь?!
— Я и есть твоя жена.
— Да я даже имени твоего не знаю!
Эмма отвернулась. Если он и ожидал увидеть ее слезы, то его ждало разочарование. На ее лице застыло каменное выражение.
— Ну, что ты молчишь? — не уступал Джонатан. — Это правда? Вы пытаетесь развязать войну?
— Мы пытаемся остановить войну.
— Раздавая бомбы налево и направо?
— Мы только немного ускоряем события, чтобы надежнее держать ситуацию под контролем. Иран получает от нас оборудование, которое он давно мечтает заполучить, а мы раскрываем всему миру его коварные планы. Нельзя допустить, чтобы нас застали врасплох. По крайней мере, не сейчас. Кроме того, речь идет вовсе не о войне. Это будет всего одна воздушная операция.
— Думаешь, после твоего разъяснения мне стало легче?
— Не будь таким наивным. Некоторым просто нельзя давать в руки ядерное оружие. Если Иран его получит, то можешь быть уверен, что очень скоро его получат и по-настоящему плохие парни. Вот так-то.
— А если Иран нанесет ответный удар?
— Каким образом? Мы дали им оборудование, чтобы слегка обогатить уран. Потом мы его отберем.
— Джин сказал, что у них есть крылатые ракеты… Если кто-либо совершит нападение на их заводы, они не раздумывая воспользуются своими ракетами. Иранский президент собирается на следующей неделе изложить все это в официальном заявлении.
— Джин врал, — не меняя выражения лица, произнесла Эмма, хотя на этот раз она сильно побледнела. — У Ирана нет крылатых ракет.
— Он сказал, что они называются «КН-55» и таких у них четыре. Иран получил их год назад, и расположены они на базе Каршун в Персидском заливе.
— Не может быть. Он врал.
— А вдруг нет? Если Соединенные Штаты или Израиль начнут бомбить Иран, то Тегеран сразу же ответит ракетным ударом по Иерусалиму и нефтяным месторождениям в Саудовской Аравии. Как по-твоему, что тогда?
— Господи! — Эмма нахмурилась. — Ты говоришь, «КН-55»? Точно?
— А ты что-то про них знаешь?
— Русские еще называют их «Гранат». Это дозвуковые ракеты большого радиуса действия, способные нести ядерные боеголовки. Стары как мир, и системы наведения тоже устарели, но они по-прежнему эффективны.
— Да, невесело, — сказал Джонатан.
— Он говорил что-то о сюрпризе, который ждет меня при нашей встрече в Давосе. Двурушник.
Джонатан заметил, что задел ее.
— Если ты так в себе уверена, зачем надо было исчезать?
— Уверена? Ты в самом деле так считаешь? — Эмма посмотрела на него. — Знаешь, что такое дрон?
— Приблизительно. Такой радиоуправляемый самолетик, обычно летает и фотографирует. Но, вообще-то, к нему можно и ракету подвесить.
— Один из таких самолетиков сейчас в Швейцарии и готов к атаке. Мне не положено знать об этом, но Блитц проговорился. Он был моим шефом и единственным, кто владел полной информацией. Он считал эту операцию самой значительной на нашем счету. Персональная миссия босса.
— Ты хочешь сказать, что вы — ребята из «Дивизии» — собираетесь кого-то сбить?
— Не кого-то, а что-то — пассажирский самолет.
— Здесь? В Швейцарии? Господи, Эмма, надо срочно заявить в полицию.
— Полиция уже в курсе. По крайней мере кое-кто из полицейских. Человек по имени Маркус фон Даникен, который пытался остановить тебя в Давосе, ведет расследование. Он возглавляет Службу анализа и профилактики — швейцарскую контрразведку. Кстати, он уверен, что во главе всего стоишь ты.
— Я?
— Похоже, дошло до того, что фон Даникен перепутал тебя и меня.
— Потому что я был в доме Блитца?
— И поэтому тоже. Хорошо хоть ты не пошел в полицию. А то провел бы остаток жизни в тюрьме. К примеру, за убийство полицейских. Ты слишком много узнал о «Торе» и о «Дивизии». У нас есть друзья, которые обеспечили бы тебе пожизненное заключение… Короче говоря, вот почему я должна была исчезнуть. Я решила остановить эту затею. На мне много крови, но пока я не запятнала себя кровью невинных людей.
— Значит, тебе известно, когда все произойдет?
— Примерно. Через несколько часов.
— Тогда что ты делаешь здесь?
Впервые за весь разговор Эмма пристально посмотрела на Джонатана:
— Вообще-то, я все еще твоя жена.
Она протянула ему руку, и Джонатан с нежностью сжал ее.
— Мы должны рассказать все фон Даникену, — сказал он.
Эмма повернулась к нему, в ее глазах стояли слезы.
— Боюсь, это будет не просто.
Сотрудник службы паспортного контроля аэропорта Цюрих-Клотен посмотрел на табло. Только что прибыл рейс из Вашингтона. Бросив взгляд на монитор своего компьютера — проверить, нет ли особых предупреждений, он увидел, что на экране чисто. Только тогда он поглядел на вереницу сытых лиц и толстых животов. Надо же, ни одного подозрительного субъекта.
— Следующий, — выкрикнул он.
К стойке подошел высокий, тучный джентльмен и протянул свой паспорт. Чиновник посмотрел на владельца паспорта, открыл документ и отсканировал данные. Имя: Леонард Блейк. Место жительства: Палм-Бич. Дата рождения: 1 января 1955 года.