Вернувшись в пожарную часть, Джен стала думать об Уокере и о том, как он действовал. Спокойно, уравновешенно… И одна мысль вновь и вновь приходила ей на ум. Он рисковал жизнью, помогая склонному к насилию бездомному человеку.
К тому моменту Уокер еще не знал, что мужчина склонен к насилию по причине болезни, а не из хулиганских побуждений. Арни напал с ножом на волонтера и пытался ранить его. Он опасен, вне зависимости от причины.
С какой стати Уокер помогал бы такому человеку, если он убийца-мститель? Спасать одного бездомного, вооруженного ножом, чтобы позже убить другого? Не совсем логично. Он не колеблясь хотел войти туда один – мысль, от которой ей до сих пор становилось не по себе.
Он мог пострадать. Мог быть убит. Осознание этого заново подстегнуло унявшийся было адреналин. Джен поняла, что теряет контроль над собой.
Она старалась держать себя в руках, пройдя за остальными в кухню, и встав поодаль от всей группы, окружившей обеденный стол. Кое-кто продолжал расспрашивать Уокера о поведении пациента, интересуясь, был ли мужчина накачан наркотиками или он действительно душевнобольной.
Почему все просто не могли заткнуться? Джен пришлось жить с душевнобольным, и она прекрасно знала все симптомы, такие, как переменчивость настроения и расстройство личности.
Она чувствовала себя так, словно в нее глубоко всадили острый нож. Стены будто давили на нее, она не могла больше сдерживаться и слепо повернулась к двери. Ей нужно уйти отсюда.
Только что Джен находилась в кухне, вместе со всеми, и вдруг ушла. Уокер почувствовал, что она вышла, и, обернувшись, получил тому подтверждение.
Она вела себя странно с того момента, как они закончили с Арни, и Уокер полагал, что это результат оттока адреналина после критической ситуации, что нередко случалось после спасения людей. Теперь он так не думал.
Выйдя следом за ней, он покинул здание и осмотрел освещенную уличными фонарями территорию, он обвел взглядом лужайку перед приютом, затем улицу… Нигде ее не увидев, решил проверить стоянку позади здания. Свет фонаря на телефонном столбе отбрасывал достаточно света, так что дорогу он видел.
Уокер чувствовал невероятный прилив энергии, как и всякий раз после спасения жизней или тушения пожаров, но постепенно адреналиновый допинг сходил на нет. Он свернул за угол и, сойдя с тротуара, пошел вдоль выходящих на запад парковочных мест. Его потертые ботинки тихо ступали по асфальту. Молочно-белый свет заливал маленькую стоянку, и он увидел Джен, недвижно стоящую, прислоняясь к дверце своего джипа, спиной к нему. При виде ее напряжение спало окончательно.
Уокер пошел в ее направлении, остановившись лишь в нескольких футах от нее. Его внедорожник стоял рядом с ее машиной, а с другой стороны от нее стоял «вайпер» Шепа. Свет скользил по ее коже, давая причудливый дивный отблеск. Уокер думал, что Джен услышит его шаги, но она не обернулась, и он спросил:
– Ты в порядке?
Она подпрыгнула, ухватившись за дверь и сразу же открыв ее:
– Просто вышла кое-что забрать.
Джен порылась в салоне и что-то оттуда взяла. Ему показалось или она в самом деле била себя по щеке? Выпрямившись, она потрясла белым полиэтиленовым пакетом:
– Мои мыло и шампунь.
Уокер подумал, что именно одно из двух этих средств издает тот чудесный цветочный запах, который так его дразнит всякий раз, стоит ему лишь приблизиться к ней.
И Джен не хотела смотреть на него. Он приблизился, положив ладонь на открытую дверь ее машины:
– Лоусон, ты в порядке?
– Конечно. – В голосе ее звучали нотки ложной бравады. – О чем это ты?
– Нервничаешь из-за того, что парень метил в нас ножом?
– Немного. – Она повернулась к нему, слабо улыбнувшись, но в глаза ему не глядя. – Но все хорошо.
– Все не хорошо. – Он шагнул вперед и встал рядом, чувствуя тепло ее тела и напряжение, которое волнами пульсирует в ней.
Джен содрогнулась:
– Нам не пора вернуться?
– Можем не торопиться. – Он вгляделся в ее лицо и, когда она наконец подняла на него взгляд, нахмурился, увидев в ее глазах смятение.
В бледном свете ему показалось, что он видит на ее щеке влажную борозду. Он поднял руку и вытер ее большим пальцем.
– Ты плакала?
Нет.
Она ответила так быстро, что он сразу распознал ложь. Он опустил руку:
– В чем дело, Джен?
– Я же сказала, я…
– Тебя что-то гложет. Это из-за последнего вызова? – Одну руку он положил на открытую дверь, вторую на крышу, закрыв ей путь к отступлению. – Скажи мне, из-за чего ты расстроена?
Джен пожала плечами:
– Задание оказалось напряженным. Понадобилось прийти в себя.
Он, может, и поверил бы ей, если бы не затравленный взгляд и то, как она впилась в свой пакет. Да какого черта?!
– Это же не все. Но что тогда?
– Он тебя чуть не ранил! – Слова эти вырвались непроизвольно. – А что, если бы я не вошла в подсобку вместе с тобой? Ты понимаешь, как сильно рисковал?
Звучало так, будто…
– Ты на меня злишься? – спросил он, не веря своим ушам.
– Нет… да… нет! – На мгновение она прикрыла глаза. Я не злюсь.
Она боялась за него, понял Уокер. Он за нее тоже боялся. Потому и не хотел, чтобы приближалась к неадекватному пациенту или общалась с ним. Но подобные ситуации являлись частью их работы.
– Кто-то должен был осмотреть парня.
– Полиция была в пути.
– Мы должны были знать, насколько сильное у Арни кровотечение. Ждать мы не могли.
– Каковы правила? Двое вошли, двое вышли. Плохо, Маклейн. Очень плохо!
– Там было не пламя, Лоусон. И процедура не пожарная.
– Мне плевать. Тебя обязан был кто-то прикрыть.
– Кое-кто и прикрыл, – возразил Уокер.
– Тот человек был опасен. Безумен! – Ее голос сорвался. – Страшно подумать, что он мог сделать.
Уокер лишь теперь понял, какой страх она испытывала на протяжении всех тех минут, что они помогали пациенту с ножом. Он убрал руку с крыши джипа, взял ее за подбородок, приподнял лицо и заглянул прямо в глаза:
– Он тебя расстроил.
– Не то чтобы лично он. – Слезы, навернувшиеся ей на глаза, заставили Уокера отступить. – Я… Я знала такого человека.
– Душевнобольного?
– Да. – Она издала нервный смешок, закрыв глаза ладонью. Я не ожидала, что такое произойдет. Это вызвало много воспоминаний.
– Очевидно, не слишком приятных.