Кан грустно улыбнулся. В сущности, это танец. Безукоризненно поставленный балет, па-де-де: солисты тысячу раз репетировали каждый шаг.

Повернув налево, он миновал площадь Часовой башни, где в небо вонзался стройный минарет мечети Махмуда. На тротуарах было полно народу. За низкими столиками на железных ножках сидели старики и, попивая кофе, играли в шахматы и мечтали о мире. Яффа считается одним из древнейших портов мира, и в разное время она находилась под властью греков, римлян, турок, христиан и арабов. Теперь очередь евреев.

Здесь апостол Петр воскресил Тавифу, а затем ушел жить к Симону-кожевнику. Ричард Львиное Сердце водрузил знамя крестоносцев на скале Андромеды в пятидесяти ярдах от берега. Но куда более поразительной Кан считал современную историю города. В первой половине прошлого столетия порт Яффы принимал съезжавшихся сюда со всего света, много испытавших, но несломленных переселенцев, которые поклялись преобразить Святую землю по своему разумению. В 1946 году и он — еще совсем мальчишка, — спасаясь от фашистского режима, сошел по деревянному трапу на этот берег.

Сегодня он снова ступит на старый пирс — морем он прибыл в эту страну, морем он ее и покинет.

У знака «стоп» он переключился на первую скорость и выглянул в окно. Рядом двое мужчин — араб и еврей — смотрели в небо. Один прикрывал глаза рукой, а другой покачал головой и отвел взгляд.

Кан знал, что его догоняет вертолет: он уже дважды уловил шум мотора. Это был «Апачи», и летел он сегодня низко. Если приказ поразить его автомобиль ракетой «Хеллфайр» отдан, то пилот уж постарается не промазать. Рация, настроенная на частоту военных, была засунута в бардачок. Кан считал, что осторожность всегда не помешает.

Рация громко заверещала: командование передавало свои бесполезные приказы.

— Выполняйте! — прокаркал голос, прорываясь через помехи.

Кан выпрямился на сиденье, охваченный сомнением. Годы прошли с тех пор, как он в последний раз надевал солдатскую форму. И уж конечно, ни к чему подобному его не готовили. И определенно, он никогда не брался за такие опасные и сомнительные предприятия.

Но ты же человек, вразумлял его внутренний голос. И ты еврей. У кого есть право, как не у тебя!

В двух кварталах впереди две машины, вылетев на перекресток с противоположных сторон, врезались друг в друга. Осколки стекла. Покореженный металл. Выскочив из машин, водители сердито размахивали руками. Кан прищурился: представление началось. Надеются взять его по-тихому, без шума. Не хотят никому объяснять, почему мишенью для «спецоперации по уничтожению особо опасного госпреступника» стал один из их же узкого круга или какие такие обстоятельства потребовали проводить задержание в одном из самых исторически значимых районов города.

Он не оставил им выбора.

Преследовавшее его такси приближалось.

Пора.

Вывернув руль вправо, Кан нажал на педаль газа. Старенький «фиат» уткнулся в поребрик тротуара. Какое-то мгновение задние колеса прокручивались в воздухе, а затем с визгом снова коснулись асфальта. Только один квартал проскочить, и дело в шляпе. Мимо, слившись в одно туманное пятно, проносились расплывчатые силуэты — мальчишка на велосипеде, копающие канаву рабочие, продавец, выхватывающий из корзины апельсины.

В рации по-собачьи лаяли неистовые голоса: Вы его видите? Сокращайте расстояние. Запрашиваю разрешение открыть огонь. Отказано. Держите в поле зрения. Мы сможем взять его на суше. Второй, подключайтесь. Четвертый, выезжайте на Эль-Ашрам, два квартала к югу от цели. Суматоха. Паника. Затем тактика изменилась. Ракеты к бою! Навести на цель.

Вертолет висел у него на хвосте. В зеркале заднего вида он заметил снайпера, сидящего на специальной платформе для прицельной стрельбы. Его ноги болтались прямо в воздухе, винтовка поднята, приклад прижат к щеке.

Быстрее. Надо ехать быстрее.

Он обогнул главную площадь Яффы, где велись археологические раскопки. Три уровня вниз, останки греческих, римских и мавританских построек, самые древние датируются третьим веком до нашей эры. В 231 году до нашей эры селевкидский царь разместил здесь свой гарнизон. Опасаясь нападения с суши, он приказал проложить туннель длиной девяносто метров прямо через известняковые скалы к бухте, чтобы обеспечить себе путь к отступлению.

На другой стороне улицы стоял туристский автобус. Ученики, одетые в чистенькую сине-белую форму, строем направлялись к руинам. Выскочив на встречную полосу, Кан пронесся мимо них. На углу он резко нажал на тормоз и вывернул руль влево. Машину занесло, и она остановилась. Тент над витриной сувенирного магазинчика закрыл капот и кабину машины для обзора сверху.

Кан схватил рюкзак.

— Огонь! — рявкнул он в рацию. — Отдайте наконец приказ!

Они там были слишком напуганы. Слишком уверены в том, что он взялся не за свое дело. Он проклинал их за нерешительность.

Схватив свой офицерский револьвер, он высунулся из окна и сделал несколько выстрелов в воздух. Торговец тут же заскочил в магазинчик. Ученики на той стороне улицы бросились врассыпную. Слава богу, навыки самосохранения у его соплеменников на высоте.

— Третья ракета, огонь! — произнес голос в рации.

Алая полоса прорезала небо: это ракета «Хеллфайр», покинув свое гнездо, устремилась к машине Мордехая Кана. Ракета влетела через заднее стекло и при ударе о панель управления взорвалась. Автомобиль, превратившись в огненный шар, в центре которого температура достигала тысячи шестисот градусов по Цельсию, подлетел в воздух на три метра.

Тут же откуда-то набежала толпа зевак. Некоторые попытались было приблизиться к пылающему адским огнем шару — убедиться, что убийство свершилось. Но невыносимо жаркий огонь заставил их отступить.

Из рыбацкой лодки, покачивавшейся на искристых волнах Средиземного моря, Мордехай Кан смотрел, как клубы дыма уносятся в белесое небо. Только бы ракета не повредила раскоп: археология была его первой любовью, еще до того, как он открыл для себя цифры. До того, как цифры ополчились на него, сделав своим заложником. Порывистый ветер наполнил парус, и лодка пошла быстрее. Он опустил взгляд — на рюкзак у его ног. Открыв застежку-молнию, он достал бутылку с водой, пакет с жевательными конфетами и бейсболку. Забросив в рот несколько конфет, он перевел взгляд на море.

У него в запасе три часа, и ни минуты больше. Для того, кто живет точнейшими расчетами, этого времени более чем достаточно.

7

На тенистой окраине Парижа теплый ветер залетал в выжженную взрывом квартиру Мохаммеда аль-Талила, вздымая в воздух клубы мельчайшей пыли. Поднявшись с корточек, сержант Рене Монбюсон из отдела сбора вещдоков французской криминальной полиции «Сюртэ» подставил лицо ветру и глубоко вдохнул. Сразу стало легче. После взрыва прошло уже восемь часов, но здесь все еще тошнотворно пахло жженой человеческой плотью и вывороченными внутренностями. Взгляд скользнул по тому, что осталось от жилой комнаты: казалось, каждый квадратный дюйм покрывали ошметки человеческих тел. Наиболее крупные куски медэксперты убрали, но небольшие обрывки мяса, сухожилий и неизвестно чего еще — Монбюсон понятия не имел, чего именно, — прятались за каждым обломком бетона и свисали со стен, словно потрепанные вымпелы.