Мощные бомбардировщики, идут без посадки на Камагуэй по пути в Африку или куда-нибудь еще, а к нам это не имеет никакого отношения. Ну что ж, по крайней мере их не донимают песчаные мошки. Меня они тоже не донимают. Да ну, плевал я на них. Легко сказать – плевал. Хорошо бы поскорее рассвело – и уйти отсюда. Спасибо Вилли, мы проверили весь путь до конца мыса, а дальше я пойду узкой протокой, держась вдоль берега. Там есть только одно опасное место, но при дневном свете я его разгляжу даже в штиль. А там сразу – Гильермо.
На рассвете они вышли в море, и Хиль, самый зоркий из них, осматривал в двенадцатикратный бинокль зеленую береговую линию. Они шли так близко к берегу, что можно было разглядеть сломанную ветку на мангровом дереве. Томас Хадсон стоял у штурвала. Генри вел наблюдение за морем. Вилли стоял с Хилем.
– Во всяком случае, здесь они уже побывали, – сказал Вилли.
– Надо все-таки проверить, – сказал Ара. Он стоял с Генри.
– Конечно, надо, – сказал Вилли. – Я просто так – отмечаю.
– А где же этот чертов патруль, который высылают на рассвете с Кайо Франсеса? – Разве по воскресеньям патрулируют? – спросил Вилли. – По-моему, сегодня как раз воскресенье.
– Надо ждать бриза, – сказал Ара. – Посмотрите на облака – перистые.
– Я только одного боюсь, – сказал Томас Хадсон. – Как бы они не прошли протокой у Гильермо.
– А мы это дело проверим.
– Давайте поскорее туда доберемся, – сказал Вилли. – А то у меня уже нервы не выдерживают.
– Оно и заметно, – сказал Генри.
Вилли взглянул на него и сплюнул через борт.
– Спасибо, Генри, – сказал он. – А я и хотел, чтоб было заметно.
– Хватит вам, – сказал Томас Хадсон. – Видите вон там справа по борту большой выступ коралла вровень с водой? Как бы нам не напороться на него. За этим рифом, джентльмены, лежит Гильермо. Посмотрите, как там все зелено. Настоящая страна обетованная.
– Очередной дерьмовый остров, и больше ничего, – сказал Вилли.
– А дыма от костров угольщиков не видно? – спросил Томас Хадсон.
Хиль медленно повел биноклем и сказал:
– Нет, Том.
– Какой может быть дым после вчерашнего дождя? – сказал Вилли.
– Вот сейчас ты и ошибся, друг мой, – сказал Томас Хадсон.
– Может, и ошибся.
– Да. Дождь, бывает, всю ночь льет как из ведра, а большим обжигам ничего не делается. Я помню, как дождь хлестал однажды трое суток и нигде не погасло.
– У тебя тут опыта больше, – сказал Вилли. – Ладно. Дым может быть. Надеюсь, мы этот дым увидим.
– Банка здесь очень коварная, – сказал Генри. – В такой шторм им вряд ли удалось пройти ее.
Они увидели четырех крачек и двух чаек, круживших над этой банкой. Птицы что-то нашли там и ныряли в воду за добычей. Крачки каркали, чайки пронзительно кричали.
– Что они там нашли, Том? – спросил Генри.
– Не знаю. Может, косяк рыбы? Только он на большой глубине, им не достать.
– Этим бедным птичкам приходится вставать еще раньше нас, чтобы добыть себе пропитание, – сказал Вилли, – Не ценят люди, сколько у них трудов на это уходит.
– Как ты решил идти, Том? – спросил Ара.
– Поближе к берегу и вон туда, к самой дальней точке острова.
– А этот полукруглый островок будешь обследовать – что там за обломки?
– Обогну их на близком расстоянии, а вы смотрите в бинокли. На якорь я стану в бухте у Гильермо.
– Мы станем на якорь, – сказал Вилли.
– Само собой. Чего это ты огрызаешься с самого утра?
– Я не огрызаюсь. Наоборот, я прихожу в восторг от океана и от этих распрекрасных берегов, которые впервые открылись взорам Колумба. Мне, слава богу, не пришлось служить под его началом.
– А я думал, ты служил, – сказал Томас Хадсон.
– Я, когда лежал в госпитале в Сан-Диего, прочитал книжку о нем, – сказал Вилли. – И с тех пор считаю себя специалистом по Колумбу, а корабль у него был хуже нашей хреновой посудины.
– Наш катер не посудина и тем более не хреновая.
– Да, – сказал Вилли. – Пока еще нет.
– Ладно, ты, сподвижник Колумба. Видишь, градусах в двенадцати по правому борту обломки торчат из воды?
– Это пусть смотрит вахта штирборта, – сказал Вилли. – Но я эти обломки своим единственным глазом отлично вижу, на них сидит олуша с Багамских островов. Она, наверно, прилетела нам в подкрепление.
– Вот и хорошо, – сказал Томас Хадсон. – Теперь мы не пропадем.
– Из меня, наверно, мог бы получиться великий орнитолог, – сказал Вилли. – Моя бабка курей разводила.
– Том, – сказал Ара. – А ближе нельзя подойти? Вода сейчас высокая.
– Можно, – ответил Томас Хадсон. – Скажи Антонио, пусть пройдет на нос и доложит мне, какая тут глубина.
– Глубина большая, Том! – крикнул Антонио. – До самого берега. Ты же знаешь эту протоку.
– Да, знаю. Просто хотел удостовериться.
– Может, мне стать у штурвала?
– Нет, не надо, – сказал Томас Хадсон. – Спасибо.
– Вот сейчас весь остро?? у нас как на ладони, – сказал Ара. – О??мотри его в бинокль, Хиль. Весь осмотри. А после тебя я.
– Кто же ведет наблюдение за первым четвертным румбом? – спросил Вилли. – Когда это вы переложили руль?
– Когда Том попросил тебя посмотреть на обломки, тогда мы руль и переложили. Перекладывание происходит автоматически. Теперь ты стоишь со штирборта.
– Уж очень ты специально выражаешься, – сказал Вилли. – Если хочешь щегольнуть специальным языком, тогда не ошибайся. Говорил бы просто – с правого борта, с левого борта.
– Ты первый сказал – вахта штирборта, – ответил ему Генри.
– Правильно. А отныне буду изъясняться только так: вверх по лестнице, вниз по лестнице, перед катера, зад катера.