— Ты можешь высадить меня здесь.
Нет надобности подъезжать прямо под нос Кену. Можно немного прогуляться.
— Но это же еще не Руан.
— Знаю, — я целую его. — Все, дорогой, возвращайся домой. Спасибо, что подвез.
— Я пойду с тобой.
-Нет.
— Ты вернешься?
— Надеюсь, что вернусь.
Я слышу, как взревел мотор. Прощай, красавчик, ты мне очень помог. Ну вот, Кенни, я уже здесь. Готовься. Ты мне должен, помнишь? Пришло время платить по счетам. Но еще не сейчас, еще светло, так что сейчас я зароюсь в какую-нибудь норку и подожду. В сумке у меня еда и еще кое-что. Кстати, Кен, ты стоишь мне кучу денег, должен будешь возместить мне ущерб. И моральный в том числе. Из-за твоих непомерных амбиций я утратила последние иллюзии.
Вот небольшой лесок. Аккурат вышла туда, куда надо. Скоро начнет темнеть, я должна буду подготовиться. Где-то здесь должно быть... вот, есть! Военная карта околицы Сен-Круа. Не спрашивайте, где я ее достала. Значит, они ждут меня либо со стороны Гавра — это если они еще не знают о моем прибытии в Париж, либо со стороны Руана. Но если Кен не совсем набитый дурак, он вышлет людей во все стороны. Если уже не выслал.
— Осторожно, Пьер, ты очень громко ходишь. — О, уже началось.
— Да чего ты, никого здесь нет. Давай лучше найдем местечко, где сможем немного отдохнуть. Эти проклятые рюкзаки страшно неудобные. И зачем только мы их тащим?
— Ты знаешь зачем. Чтобы никто из местных не заметил автоматы и все остальное.
А вот и они. Один — невысокий, тощий, в потертых джинсах и такой же рубашке. Другой — здоровяк, даже толстый, в поношенных темных штанах и полосатой тенниске. У обоих за плечами — старые рюкзаки. Можно было бы принять эту парочку за любителей отдыха на природе, но о содержимом их рюкзаков гадать теперь не приходится.
— Вот здесь, посмотри. Симон, ты слышишь меня? Вот хорошее местечко. О черт, колется!
— Нечего было лезть в самые колючки. Вот неколючие кусты. И берег просматривается. Все равно здесь другой дороги нет.
— Твоя правда, — увалень Пьер устроился рядом с напарником. — Слушай, это какая-то чушь. Ловим девчонку. Не понимаю, с чего это босс так наложил в штаны?
— Скажу тебе по дружбе: ты дурак Ты когда начал работать на секретную службу?
Так, первым уберу Симона. Опасный тип, хотя и ростом не вышел.
— Чего спрашиваешь? Сам же знаешь: уже пятнадцать лет, со времен Иностранного легиона.
— Молчи и слушай. — Симон немного сердится. — Я тут поспрашивал и кое-что узнал о той птичке, которую мы ловим. Она одна может перебить всех нас. Ты думаешь, почему ее еще не поймали? Она умеет растворятся в воздухе. У нее есть знакомые среди бандитов и политиков, она может за считаные минуты втереться в доверие к старому английскому параноику, потому что у нее есть способность к распознаванию людей — сразу. А с этим надо родиться. Ты говоришь, что служишь пятнадцать лет. А что ты скажешь на такое: эта крошка родилась и выросла в сверхсекретной зоне. Ее никто ничему не учил: ты учился держать ложку, завязывать шнурки, а она так же естественно училась выживать в любых условиях. Понимаешь?
— Но она — женщина, а значит — слабее.
— Телами тех, кто так думал, можно заполнить кладбище. Вот слушай. Ты знаешь Джонса из внутренней охраны?
— Хмурый такой тип, постоянно жует резинку? Ну, знаю.
— Так вот. Он знал эту красотку ребенком. Как-то проходил в той зоне подготовку, видел ее. Ей тогда было лет десять, а переплюнуть ее в стрельбе, метании ножа и еще во многом не мог никто из взрослых, сильных людей. Ты должен прицелиться, а она — нет. Как у нее это получалось, никто не знал. Да она, похоже, и сама не знала, для нее это было так же естественно, как дышать. Вместе с тем, говорил Джонс, она со всеми была в хороших отношениях, к каждому находила подход. Представляешь?
— Я не верю. Что ей нужно здесь?
— Не знаю. Но слыхал, что босс ей здорово задолжал. Она когда-то была здесь подопытной — одной из первых. — Симон достает из рюкзака рацию. — Пора связаться с центром. Седьмой выходит на связь, прием.
— Да, Седьмой, слышу вас. Что там?
— Все тихо. Мы наблюдаем, но пока все тихо.
— Хорошо, Седьмой. Продолжайте наблюдение. Если не случится ничего срочного, связь каждые полчаса.
— Есть. Каждые полчаса. Конец связи. Пьер, уже стемнело, достань прибор ночного видения.
— Вот, возьми. Слушай, дружище, она сюда не придет. Если она такая умная, как ты говоришь, она должна понимать...
— Это не наше дело. Мы выполняем приказ, а об остальном пусть у босса голова болит.
Он прав. Заболит у босса и голова, и все остальное — тоже. Значит, у меня есть еще полчаса, до следующего сеанса связи. Я должна убрать этих двоих, предварительно кое-что уточнив, и дойти до цели. Всего-то!
— Симон, что с тобой? О боже!..
Ничего с ним особенного, ты что, трупов никогда не видел?
— Только дернись — и ты тоже труп.
Он смотрит на меня побелевшими глазами. Такой большой и так боится!
— Что тебе нужно?
Странный вопрос в данных обстоятельствах. Переспать с тобой собираюсь, мешок с дерьмом!
— Быстро говори: сколько охраны у стены и сколько по периметру.
Он скажет, я же знаю. Скажет. Потому что ему страшно. Отдохни здесь, парень. Позже, может быть, встретимся. Лет эдак через... Но я пока не спешу.
Рация настроена на частоту переговоров. Очевидный прокол. Ленивые бойцы у Кена, дядя Макс ошибся в нем. Ничего, все еще можно исправить. Прибор ночного видения у них лучше, к тому же им он уже ни к чему.
Стена не оборудована ничем смертоносным. Хотя «санаторий» далеко от Сен-Круа, но они обязаны придерживаться правил игры, даже тени подозрения ни у кого не должно возникнуть насчет использования этого места. Благословенна будь, милая Франция, где так чтут законы.
Около ворот пропускной пункт, ворота можно открыть только с той стороны. Так, едет машина. По графику — идиотизм какой! Машина останавливается перед воротами, сейчас должны сказать пароль или что там у этих любителей детских игр? С Кена станется. Хорошо, что хоть грузовик, есть за что уцепиться снизу.
— Давай, Берт, выгружай скорей, — голос надо мной. — Что у вас здесь за кутерьма? Трижды остановили и перерыли весь груз.
— Не твое дело! Тебе не за вопросы платят.
Голос принадлежит американцу. Настоящий бостонский акцент, надо же!
Но мне не до их перебранки. Я высвобождаюсь из-под днища грязная, как трубочист. Подходящее местечко. Вот здесь прицеплю свой маленький подарок — это мина, ребята, не бойтесь. У меня есть сорок минут, чтобы уладить дело и свалить отсюда. Или нет.