— Куда он пошел? Вместе с толстым или один? — без особой надежды спросил я.

— Не знаю. Я дверь… запер. И все. Слышал, что машина отъехала, и все.

— Скоробогатов был не на машине?

— Нет. Он же это… Ну… — Сергеев замялся.

— Ага, понятно, он предполагал, что будет пьян и поэтому приехал на работу не на машине, — догадался я.

— Ну да, — облегченно согласился охранник, и в его глазах я прочитал благодарность за то, что я избавил его от тяжелой умственной работы.

— А на какой машине приехал тот, толстый? — уточнил я.

— Я… Это… Не видел, — снова смутился Сергеев. — Помню только, что красная машина была.

— Ну что ж, спасибо, — поблагодарил я охранника и отпустил его.

Попрощавшись с Арцыхевич и Голубицыным, мы с Черновицким отправились назад в Управление, где я тут же пошел к Герасимову. Подполковник умудрился и в субботний день испортить мне настроение. Ознакомившись с моим докладом со скептической миной, он поморщился, вздохнул и бухнул:

— Хорошо. Дело сложное, запутанное, на… Вот ты им, Синицын, и займешься. А то ты слишком умный что-то в последнее время. Все. Свободен, на…!

Выходя от подполковника, я с обидой подумал — а почему только в последнее время? Но возвращаться и уточнять было бесполезно. Однако подполковник Герасимов окликнул меня сам.

— Синицын! И чтобы завтра с утра как штык был на работе!

Я в изумлении обернулся, недоверчиво глядя на своего начальника.

— Завтра же воскресенье, Сергей Александрович! — напомнил я ему — у меня еще оставалась хлипкая надежда, что Герасимов просто забыл о такой мелочи, он всегда был склонен путать даты и имена. Но подполковник нисколько не смутился от моей реплики.

— Неважно! — как отрубил, сказал он. — На тебе дело важное висит! Ты и так сегодня мало сделал, Синицын, мало, на..! Так что действуй!

— Слушаюсь, — обреченно произнес я и зашагал по коридору на выход.

Глава третья

Выйдя из Управления, я посмотрел на часы. Время уже перевалило за восемь, а следовательно, в больницу к Катюхе я уже не попадал. Посещения заканчивались в семь часов… Что ж, остается довольствоваться телефонным звонком. Хорошо еще, что технический прогресс не стоит на месте, и в мире появилась такая удобная вещь, как мобильники.

Я уже дошел до остановки и стал дожидаться своего автобуса, попутно думая о дочери. Я ощущал, как сильно соскучился по Катюхе. Хотелось обнять ее, прижать к себе, утешить, сказать, что все непременно будет хорошо. Просто поговорить с ней!

Подкатила маршрутка. Посмотрев на номер, я понял, что именно она идет как раз в сторону больницы, где лежала моя Катюха. Решение созрело мгновенно. Возможно, это было даже не решение, а импульс, которому я повиновался. Быстро вскочив на ступеньку, я протянул водителю деньги и через десять минут уже шагал к воротам Пятой Городской больницы с пакетом в руках. Не знаю, на что я надеялся, — видимо, на удачу, — но она в тот вечер все-таки улыбнулась мне, хотя и не сразу.

Парадная дверь была открыта, и я уже было порадовался, однако едва шагнул внутрь, как дорогу мне перегородил здоровенный детина в черной форме с нашивкой охранной фирмы на рукаве.

— Куда? — коротко вопросил он, перекатывая во рту жвачку.

— У меня дочь здесь лежит, — пояснил я, пытаясь пройти к лестнице.

— Не положено! — отрезал детина. — Посещения до семи часов!

— Я только что освободился с работы, — пустился я в объяснения, но охранник глыбой стоял на моем пути.

Я уже набрал в легкие побольше воздуха, решив достать удостоверение и просто помахать им перед носом этого верзилы. Обычно этого оказывалось достаточно в случаях, подобных этому. Хотя, вообще-то, я стараюсь не пользоваться своим служебным положением в личных целях. Но парень смотрел на меня явно выжидающе.

— Да ладно, я все понимаю! — примирительным тоном проговорил он, видя, как моя рука скользнула в карман.

Он уже протянул свою лапищу и вдруг замер, с недоумением уставившись на красную корочку. Мы явно неправильно поняли друг друга. Точнее, теперь-то я понимал, чего ожидал от меня этот детина. Он наверняка думал, что я полез за деньгами. Пришлось его разочаровать. С полминуты он молча взирал на мое удостоверение, словно не веря своим глазам. Потом поднял на меня взгляд. Он был полон разочарования.

— Проходите, — с явным сожалением процедил он. — Но вообще имейте в виду — после семи запрещено! В следующий раз идите к главврачу за разрешением!

«В половине девятого вечера идти к главному врачу, конечно, очень результативно», — подумал я, однако вслух высказывать своих мыслей не стал, а лишь улыбнулся и стал подниматься по лестнице. На верхней ступеньке я услышал, как входная дверь снова распахнулась, и в проеме появилась шустренькая женщина средних лет. Она суетливо затопталась на месте, зашебуршила в своей сумочке… Видимо, она была гораздо лучше меня осведомлена о больничных порядках, поскольку привычным движением выдернула из сумочки сто рублей и протянула их охраннику. Тот мгновенно спрятал деньги в карман и посторонился, пропуская женщину. Та кивнула и застучала по лестнице каблучками, обгоняя меня.

«Да, коррупция в нашей стране начинается с вешалки!» — с иронией подумал я, шагая по длинному коридору к палате, где лежала Катюха. Тогда я еще не знал, насколько пророчески эти слова и как они всплывут в моей дальнейшей жизни. Тогда еще я ничего не знал…

Катюха поразила меня своей бледностью. Мне даже показалось, что она похудела за эти дни. Она лежала на кровати, застеленной белым постельным бельем, и рассеянно крутила в руке сотовый телефон. Увидев меня, Катюха тотчас переменилась в лице, на нем даже заиграл румянец. Резко поднявшись на постели, она взвизгнула:

— Папочка!

И следом, соскочив с кровати, бросилась ко мне и повисла на шее.

— Тише, тише! — прижимая к себе ее теплое тельце, проговорил я и поцеловал Катюху в щеку. — Тебе нельзя так скакать!

— Я уже думала, что ты не придешь!

— Я и сам так думал, — со вздохом признался я. — Но, слава богу, у меня получилось. Ну, пойдем сядем, и ты мне расскажешь, как твои дела!

Я осторожно опустил Катюху на пол, и она тут же потащила меня к своей постели. Я протянул ей пакет с фруктами, которые купил в ближайшем супермаркете, и Катюха, хрустя яблоком, принялась рассказывать, что с утра чувствовала себя плохо и что добрая Наталия Константиновна позвала «самого главного врача», а потом долго сидела рядом с ней и успокаивала.

— Знаешь, папа, мне ведь хотят делать операцию! — сообщила Катюха с сияющими глазами.

— Вот как? — поднял я брови. Меня удивила реакция дочери — она совершенно не выглядела испуганной или подавленной. — И что же ты… рада этому?