— Что-то случилось? — внимательно смотрел на Илли принц, а она никак не могла понять, как он умудрился это почувствовать.
Ведь она специально сделала самое жизнерадостное выражение лица и сказала «доброе утро» совершенно безмятежно. А зачем их волновать, если они все равно ничего предпринять или помочь не смогут? Будут только смотреть на нее жалостливыми взглядами, а она к такому не привыкла. Как бы трудно ни приходилось в жизни, терпела и молчала.
— Ничего, — немного покривила душой девушка, ну если брать по большому счету, ведь и действительно все точно так же, как вчера?!
Просто на уэллине посветлела и натянулась в самой верхней точке зеленая кожица, как будто ее что-то подпирало изнутри.
— Илли, — сообщил он укоризненно, — ты не умеешь врать… я уже успел это понять. А сейчас пытаешься меня обмануть!
— Не пытаюсь! — обиделась она. — В самом деле ничего не произошло. Пока.
— А что должно произойти? — немедленно влез в их пикировку старший принц.
— Не знаю. И не смотрите на меня так… я правда не знаю! Но он… явно собирается выкинуть… не знаю только, что, побег или корень?! Семена всегда выбрасывают первыми корни… а части растений, прорастая, выпускают побеги. И от этого зависит, как его положить в миску… вниз этим побегом или вверх?! Если сделать неправильно, ему будет плохо.
— Дьявол, Илли! — восхищенно сообщил Седрик, ставя бокал. — Ты просто склад полезных знаний! Лично я всегда думал, что из семян лезут ростки.
— Я тоже, — со смешком признался Ингирд, — хотя я обычно начинаю интересоваться садами и огородами, когда в них начинает что-то желтеть или краснеть.
— А нам ты его можешь показать? — Бенгальд отнесся к известию на удивление серьезно.
— Конечно, только не приближайтесь… после того как его уронили… он стал беспокойным… может уколоть.
— Ну, если бы так уронили меня… я вообще бы убил, — с неожиданной жесткостью сообщил Гарстен, молчаливо жевавший до этого момента пышный пирог, — судя по всему, что объясняет Илли, эта тыква почти живая… я хотел сказать, почти разумная.
— Вот, — осторожно достав миску, вздохнула девушка, — видите?
Разумеется, все они видели. За прошлый день успели отлично рассмотреть эту бомбу, сеньорита секретарь на каждом привале держала ее на руках, подставляя солнцу наливающиеся зеленым блеском тугие бока.
— Придется ехать быстрее, — безапелляционно постановил старший принц. — Гарстен, отправляй вперед пять человек, пусть купят в первом большом селе необходимые продукты, остановки сократим до пятнадцати минут каждые три часа, есть будем в каретах, а воины пусть по очереди садятся в кухню… там может одновременно обедать трое. Ночевки тоже сократим… остальное решим в пути.
С этого момента отряд двигался, как поднятый по тревоге, и воины, в первые дни с недоумением посматривавшие в сторону сеньориты секретаря, сидевшей все свободные минутки на стульчике, который именно ради этого возили теперь в багаже, все четче понимали, что в такой спешке повинна именно она.
Вернее, странный плод, тесно влипнувший круглыми боками в миску и вытянувшийся вверх так, что стал похож на гигантскую грушу.
Да и как не понять, если и принцы, и баронет, и даже их командир, капитан Гарстен, все мрачнее поглядывают на этот непонятный плод.
— Ему тесно в этой миске, — безнадежно сообщила в одно прекрасное утро Илли принцам, игравшим рядом с нею в шашки, — и солнца он мало видит. Я уже все мозги вывернула, но ничего придумать не могу. Правда, была одна более-менее подходящая идея… но вам она не понравится.
— Уже не нравится, — сразу согласился Канд, к удивлению старшего принца второй день пребывавший в самом благодушном настроении.
Бенгальд даже пытался осторожно расспросить брата, с чего это тот вдруг так неожиданно подобрел и успокоился, но получил в ответ только загадочную ухмылку.
Хотя на самом деле точно знал, что началось все с приступа ревности, накрывшего Кандирда черной пеленой в то самое утро, когда Илли сообщила, что уэллин собирается прорасти. Когда сеньорита секретарь садилась в карету, перед ней, как бес из решета, возник капитан и, скромно улыбаясь, подал букетик каких-то меленьких полевых цветочков.
— Ой, Гарстен, как ты угадал, это же мои любимые? — ахнула сеньорита, забыв на минутку про свой проклятый уэллин, и наглец тут же облобызал ее ручку, сообщив, что он умеет угадывать вкусы прелестных сеньорит.
Жаль, что он не умеет угадывать намерения собственного господина, рычал про себя младший принц, уже сидевший на коне, иначе навсегда забыл бы, как флиртовать с чужими секретарями. Да даже имя бы ее забыл, несмотря на секретное задание!
Кандирд проходил с таким ожесточенным настроением весь день, а на следующее утро, оборвав куст вьющихся роз у настоятеля небольшого монастыря, кельи которого стали их приютом на ту ночь, отправился дарить эту охапку Илли. И, едва войдя в узкий холл, услышал неподалеку знакомый голосок.
Стоит ли говорить, как хорошо его высочество помнил, что подслушивать чужие разговоры предосудительно?! И потому, направляясь в сторону маленькой террасы, вход на которую был скрыт тяжелой шторой, старался не прислушиваться к тихой беседе.
Замер только, когда услышал собственное имя.
— Сегодня мой вопрос будет сильно отличаться от заданных в прошлые дни, изменилось ли твое отношение к Кандирду?
— Не смеши, Гарстен. Я же уже тебе сказала, как я к нему отношусь… ты, по-моему, даже записываешь.
— Да, — зашуршал бумагой капитан, — вот, нашел. Ты испытываешь к нему чувство дружбы, уважение, восхищение его мужественностью, сострадание и сочувствие. Позже ты говорила, что, несмотря на твою жалость к Анирии, тебе понравилась его принципиальность и ответственность за принятые решения. Подумай, не прибавилось ли чего-то еще? Вот, например, он очень внимателен к твоим волнениям за твое зеленое сокровище, несмотря на то что на него самого ты вообще внимания не обращаешь. Даже думаешь только про этот уэллин.
— Пресветлый дух, Гарстен! Да ты вообще все неправильно понимаешь! Именно про принца я и думаю, когда смотрю на уэллин! Ведь эльфы не с меня, а с него спросят, если окажется, что мы принесли лесу вред! Да у меня просто душа не на месте, как я подумаю, какие они могут предъявить претензии, если из-за потерянного письма обратились к королеве!
— Отлично, так и напишем… — довольно пробормотал голос капитана, — волнуешься за авторитет принца.
Сам принц в этот момент на цыпочках отступал к входной двери, страстно мечтая, чтоб этот шпионский маневр не обнаружил никто из его приближенных, а на сердце у него розовым махровым цветом буйно цвела почти увядшая было надежда.
Свой букет он, таинственно усмехаясь, при всех подарил сеньорите за завтраком, и с тех пор никакие сообщения и тревоги не могли стереть с его лица этой затаенной улыбки.