Book.

Стаська так и не поняла толком, чем это папа так прославился, но по её разумению выходило, что на открытом уроке про эволюцию папа продемонстрировал потрясённой комиссии департамента образования, как обезьяна превратилась в человека. Прямо взял и превратил «для наглядности». Комиссия сразу решила, что лучше папы в России нет учителя, и отправила его в Японию на какой-то симпозиум. Японцам папа тоже понравился. Но там был один вредный японец Кусука, он сказал прямо с трибуны, что если бы уважаемый Сергеев-сан на уроке биологии успел превратить амёбу в человека по всем стадиям, включая динозавра, — вот тогда да, это было бы воспитательно и педагогично. А из обезьяны в человека каждый дурак сможет. Японцы послушались этого завистливого Кусуку и самый главный приз папе не дали. Но звание «Учитель года» присвоили и вручили ценный подарок для кабинета биологии — живую рыбу с японским названием Кукуреку. Может, Стаська чего и не так поняла, она эволюции ещё не проходила. Но вот она, рыба Кукурека, в термосе, её папа ещё не отнёс в школу. Потому что утром чуть не проспал и не успел.

— Это потрясающая рыба, — захлёбываясь картошкой, рассказывал папа. — Их в Японии всего 16 штук осталось. Она…

— А почему же её тебе подарили, раз такая редкость? — спросила мама. — Пусть бы жила с товарищами, размножалась…

— Она уже отразмножалась, — сказал папа. — Старенькая уже, пенсионерка, можно сказать.

— Безобразие, — возмутилась мама. — В её возрасте такая перемена климата… Издевательство над старушкой.

— Да ничего, мы её как королеву устроим, в отдельном аквариуме, — возразил папа. — Она знаменита тем, что…

— Да бог с ней, с рыбой, ты лучше про Японию расскажи, — отмахнулась мама. — Как ты там общался, ты же японский язык не знаешь.

Папа возразил, что он знает по-японски два слова: «икебана» и «банзай», и прекрасно ими обошёлся. Главное — интонация. А если было трудно, то папа ещё добавлял «вай мэ». Это на каком-то кавказском языке вроде грузинского. Японцы думали, что это по-русски, а русские — что по-японски. И все были довольны. Особенно папа.

— А рыбу должны были подарить какому-то другому учителю, из Китая. Суй Дай его зовут, он очень передовой, уроки зоологии проводил прямо в море, среди акул.

— Я бы тоже хотела в море, — вздохнула мама. — Но акулы — это лишнее.

— Но Суй Дай не пришёл на вручение призов, ходили слухи, что у него недоразумение с акулой. И рыба досталась мне, — сказал папа. — Как я с ней домой добирался, это отдельный рассказ. Запихал её в термос, поехал в аэропорт… И всё время какие-то несуразицы случались. Такси, на котором я ехал, чуть не торпедировал какой-то идиот на «Волге».

— Какая «Волга», это же Япония! — удивилась Саша.

— Старая «Волга» — очень прочная машина, прямо танк, — объяснил папа. — Если кто кого хочет разбить, то обязательно едет на «Волге». А у японских машин железо тонкое, хоть и хорошее.

— Потом я потерял билет на самолёт. Но мне поверили на честное слово, а на рыбу билет очень тщательно проверили, хорошо, что я его отдельно положил, в крышку от термоса. Потом самолёт чуть не захватили террористы. Но доблестные японские полицейские их всех обезвредили напрочь. Потом, уже в полёте, оказалось, что злоумышленники отвинтили от самолёта какую-то запчасть, и мы чуть не упали в Тихий океан…

— Ничего себе, — побледнела мама. — И это ты называешь несуразицы… Если бы я знала, что Япония такая опасная страна…

— И что, самолёт упал в океан? — раскрыла глазёнки Стася. — И ты утонул?

— Нет, — сказал папа, — мы всем самолётом привинтили эту запчасть обратно. Я тоже, между прочим, помогал.

— Кричал «банзай»? — съязвила Саша.

— Я много чего кричал, — вздохнул папа. — И не всегда по-японски. Но главное, что рыба всё это пережила благополучно.

— Да что ей сделается?

— Не скажи, она такая породистая. Нервная система утончённая, как у герцогини какой-нибудь. Кстати, давай переложим её в трёхлитровую банку, а то ей в термосе тесно, вон она уже как расплющилась.

Папа взял большую банку, наполнил её водой и сказал:

— Добро пожаловать, Кукуреку-сан, — и выплеснул рыбу в банку. Та нервно пожевала губами и неодобрительно осмотрела всё семейство.

— По-моему, она нас презирает, — заметила мама.

— Если бы ты из Японии летела в тесном термосе, ты бы тоже на всех косо глядела, — заступился за свою Кукуреку папа.

— Она злая, — сказала Стася, прижимаясь к маме. — У неё зубы, как у серого волка.

— И смотрит, будто съесть хочет, — поддержала сестрёнку Саша. — Не рыба, а фильм ужасов. Глубоководный вампир Кукуреку подкрался к Стаське и…

— Мама! — в ужасе заорала Стася. — Чего она…

— Сашка, прекрати пугать ребёнка, — пригрозила мама. — А ты, учитель года, загороди чем-нибудь своего монстра, а то у неё и вправду вид какой-то… не то у неё живот болит, не то она хочет, чтобы у нас животы заболели.

— Что вы понимаете в биологии, — обиделся папа. — Прекрасная рыба, невинная, как младенец, и добрая, как… как я. Просто она проголодалась. Она очень капризная. Я привёз специальный корм на первое время, а потом плавно переведём на мормыша. Где корм? Я вот сюда положил. Такой пакетик с нарисованными рыбками…

Саша и Стася переглянулись.

— Папочка, — вкрадчиво начала Саша. — Может, этот корм ей вредный?

— Да ты что, он очень полезный, там сплошные белки и витамины, — возразил папа.

— Витамины — это хорошо, — одобрила Саша. — Витамины всем полезны, и рыбам, и людям. Ты же любишь нас больше, чем незнакомых рыб?

— Ну… в общем, да, — неуверенно признал папа, чуя подвох.

— Хорошо. Тогда ты обрадуешься, узнав, что мы со Стасей этот рыбий корм съели, — удовлетворённо закончила Саша.

— Как? — воскликнула мама. — Корм! Вы отравились!

— И ничуть, — пожала плечами Саша, — ты же слышала, что там сплошные витамины и белки? Одна польза. Этот корм был такой разноцветный, вроде конфет драже, мы со Стаськой его честно разделили.

— Ага, — кивнула Стася. — Вообще-то было не очень вкусно, но Сашка сказала, что это японские конфеты, пришлось съесть.

— Ох, — плачущим голосом сказал папа. — Сил моих нет. Ешьте хоть мышьяк, но чем я рыбу буду кормить?

— Раз приехала в Россию, пусть переходит на картошку, — сказала Саша и бросила в банку ломтик жареной картошки со своей тарелки. Рыба негодующе посмотрела на Сашу и — гам! — проглотила картошку. Только зубы клацнули, аж сквозь стекло было слышно.

— Теперь белковую добавку, — Саша бросила в воду кожурку от колбасы. Её постигла та же участь.