Роскошный дворец Хэнуорт был недавно подарен королевой Марией моей опекунше, герцогине Сомерсет. Это прекрасное здание было в свое время построено королем Генрихом VIII для Анны Болейн, и похоже оно на английский замок, но при этом украшено терракотовыми щитами итальянской работы, на которых изображены сцены из античной мифологии. А внутри — просто неописуемая красота: великолепные гобелены, золоченая мебель, расписные высокие потолки комнат и широкие лестницы; в главном зале яркие солнечные лучи проникают сквозь витражные стекла и тысячами оттенков играют на мраморном полу. Повсюду приятный запах свежих цветов.
Мать Джейн, герцогиня, обнимает ее, а потом начинает ахать и охать, глядя на дочь, и целая армия служанок уносит девочку в постель. Две вдовы государственных изменников, моя мать и герцогиня Анна, отличаются одинаково капризным характером и бурным темпераментом. Они рады наконец-то свидеться, но их встреча быстро превращается в утомительные бесконечные соболезнования, ядовитые сплетни и воспоминания, которыми они пытаются перещеголять друг дружку. Я сбегаю от них на свежий воздух.
Печали и постоянное напряжение последних месяцев кажутся в этом прекрасном месте такими далекими и нереальными. Здесь повсюду разбиты регулярные сады, вдали виден зеленый лес, а в воде рва, которым опоясан дворец, играют лучи жаркого солнца. Сопровождаемая Артуром и Гвиневрой, я медленно иду по тисовой аллее, и внезапно мне открывается нечто значительно более интересное.
Навстречу мне идет стройный молодой человек среднего роста, рядом с ним бежит охотничья собака. Он темноволос и выглядит привлекательнее, чем мне показалось поначалу: мужественное лицо, орлиный нос, глубоко посаженные глаза и волевой подбородок. На нем охотничья одежда из очень хорошей материи. Его лицо мне, конечно, знакомо: я часто видела его при дворе, а еще раньше он приезжал в наш дом в Шине. Это старший сын герцогини — лорд Эдвард Сеймур, который когда-то был обручен с бедняжкой Джейн. Ее, да и моя собственная жизнь были бы совершенно иными, если бы она вышла за него. И сегодня моя сестренка была бы жива.
— Фу! — кричит лорд Эдвард собаке, когда мы подходим близко друг к другу, и нескладный пес неохотно возвращается к ноге хозяина, так и не успев познакомиться с моими домашними собачками. Молодой человек слегка наклоняет голову в приветствии, и, когда смотрит на меня, в его красивых синих глазах — такой цвет чрезвычайно редко встречается у брюнетов — загораются искорки. — К какой прекрасной леди я имею честь обращаться? — Он улыбается, голос его звучит мелодично и завораживающе. Я считала Гарри красивым, но откровенная мужественность Эдварда воздействует на меня поразительным образом.
— Неужели вы меня не помните? — слегка кокетничая, спрашиваю я.
— Разумеется, помню. И очень хорошо. Вы — леди Катерина. Моя мать сказала мне о вашем приезде, когда я сегодня вернулся из Лондона, и я надеялся вас увидеть. Вы привезли с собой прекрасную погоду.
Его глаза говорят гораздо больше, чем его губы. Я вижу в них восхищение и нескрываемый интерес.
— Очень рада снова видеть вас, милорд, — говорю я официальным тоном.
— И я весьма рад, — тепло отвечает молодой человек. Улыбка у него ослепительная, как солнце. — Может быть, пройдемся по саду, если вам не слишком жарко, конечно?
Я с готовностью соглашаюсь, и мы идем по аккуратным тропинкам из гравия; его собака радостно прыгает вокруг нас на поводке, а мои шелковистые малютки сидят у меня на руках. Мы ведем разговор, принятый в светских кругах. Немного спустя лорд Эдвард провожает меня назад в дом — он хочет увидеть сестру. Джейн уже полностью одета и выглядит гораздо лучше.
— Я буду обедать сегодня вместе со всеми, — заявляет она. — И слышать не желаю никаких возражений!
С тех пор прошла почти неделя, и Джейн за это время стала такой, как прежде. Мы, как и раньше, постоянно веселимся и хихикаем, и она получает огромное удовольствие, показывая мне свой дом, в котором великое множество потайных уголков и укромных местечек.
Эдвард — или Нед, как его называет Джейн, — проявляет ко мне далеко не братский интерес. В жаркий августовский день я иду на прогулку в сад, прихватив своих собачек и лютню, и внезапно замечаю, что кто-то поджидает меня впереди. Это Нед, он стоит посреди аллеи в великолепной свободной рубашке и коротких подпоясанных стеганых бриджах желто-оранжевого цвета. Он упражнялся в стрельбе. Верхняя пуговица его рубашки расстегнута, и я с волнением смотрю на легкий налет пыли на его черных волосах и лоснящуюся от пота загорелую грудь. Я уже несколько лет не оплакиваю потерю Гарри, давно перестала тосковать по нему и желать его. Волей-неволей я научилась вести целомудренную жизнь, и нарушают ее только непристойные сны, которые приводят меня в беспокойство, — после них я просыпаюсь с чувством неудовлетворенности. Но в последние дни в моих снах стал появляться Нед.
— Прогуляемся до озера? — спрашивает он, предлагая мне руку.
Мы ведем непринужденный разговор о песнях, известных нам обоим, и общих знакомых, но между нами происходит и еще что-то, неуловимое. Под кронами шелковиц, в запахе розовых кустов, от которого кружится голова, среди клумб левкоев, дремлющих в золотых лучах послеполуденного солнца, нам — при помощи взглядов, многозначительных улыбок и легких прикосновений рук, когда Нед помогает мне забраться на изящную мраморную лестницу, — удается сообщить друг другу о глубокой взаимной симпатии.
Сидя на каменной скамье у журчащего, сверкающего ручья, мы рассказываем друг другу истории своих жизней. Неду уже известно кое-что из моей биографии, и меня трогает, как деликатно он обходит трагедии, обрушившиеся на мою семью. Он не вспоминает про то, что был некогда обручен с Джейн, и ничего не говорит о том, почему их брак не состоялся. А вот моей личной жизнью интересуется.
— Вы были замужем за лордом Гербертом, — говорит он. Это не вопрос, а констатация.
— Да, — отвечаю я, вспоминая милую улыбку Гарри, его локоны, в которые я любила вплетать пальцы, и меня опять удивляет, что эти воспоминания больше не причиняют мне боли. — Но наш брак был расторгнут.
— Я слышал об этом. Вы его любили?
Неожиданный вопрос. Но я понимаю, что это очень важно для Неда.
— Да, очень, — киваю я. — Но это дела давно минувших дней. — Даже теперь, произнося эти слова, я чувствую себя предательницей.
Нед смотрит на меня с состраданием.
— Вам многое пришлось пережить, — сочувственно говорит он.
— Да. Я потеряла сестру и отца, а кроме того, и любимого мужа. Мне было всего тринадцать, и я не знала, как справиться с этим. Откровенно говоря, я думала, что горе поглотит меня. — Внезапно слезы наполняют мои глаза, и я наклоняю голову, чтобы собеседник не видел этого.
Пальцы Неда — загорелые, длинные, с очаровательными темными волосками — смыкаются на моих.
— Я вас прекрасно понимаю, — отвечает он, и я слышу, что и его голос слегка дрожит. — Мой отец тоже умер на плахе. Вы скорбите не столько об утрате, сколько о том, как они умерли, меня до сих пор мучают по ночам кошмары.