И точно, это был он. Она стояла в дверях, а он поднимался по ступенькам с пакетом в руке и смотрел на нее с ироничной невозмутимостью.
— Чего смотришь? — обозленно спросила она.
— Во-первых, здравствуй, — небрежно улыбнулся он.
Все бы ничего, но Антон прошел мимо нее, лишь слегка замедлив ход. И собирался продолжить путь, не останавливаясь, что окончательно взбесило Карину.
— Стоять! — Она шагнула к нему и схватила за рукав.
— Стою. — Он пристально посмотрел ей в глаза, и в его взгляде не было раздраженности, но и приветливости в них она не увидела.
— Ты чего здесь ходишь?
— Я живу здесь. На пятом этаже.
— Один живешь?
— Нет, с мамой. А что?
— Не верю.
— Почему?
— Потому что скрипку не слышу.
Карина чувствовала себя неловко. Как ни крути, она сама навязывалась Антону, а иначе, как унижением, это не назовешь. Но она не привыкла унижаться, поэтому и появилось желание позлить его.
— Скрипку?
— Такой «ботаник», как ты, обязан играть на скрипке.
— Я «ботаник»? — как-то не очень обиделся он.
— А разве нет?
— Ну, если ты так думаешь…
— Хочешь со мной поговорить?
— Я?! С тобой?!.. Ну, мне вообще-то домой надо…
— Мамочка ждет? Сопли сынку утереть?
— Чего ты хочешь? — нахмурился Антон.
— Не хочу, чтобы со мной в подъезде «ботаник» жил.
— Ты можешь переехать.
— Да нет, лучше я тебя перевоспитаю…
Она вдруг схватила его за грудки, резко потянула на себя, разворачиваясь вокруг оси, и втолкнула парня в распахнутую дверь. Антон вместе с ковровой дорожкой проехался по скользкому линолеумному полу, но на ногах устоял, даже пакет из рук не выронил.
— И как это называется? — с легкой иронией спросил он.
— Похищение «ботаника», — усмехнулась Карина, закрывая за собой дверь.
— Ты начинаешь мне нравиться, — усмехнулся Антон и, оправив помятую рубашку, без приглашения зашел в гостиную, сел на диван, поставив пакет под ноги. — А так я тебе нравлюсь?
— Терпеть не могу «ботаников».
— Я не «ботаник».
— Кофе будешь?
— Мне домой нужно.
— Ну вот, а говоришь, что не «ботаник»…
— Хорошо, я сейчас приду. Я так понимаю, ты о чем-то хочешь со мной поговорить.
— Да, есть желание…
Антон ушел, а Карина, смеясь и высоко вскинув голову, отправилась на кухню. Поставила на стол бутылку коньяка, пару рюмок. И за сервелатом в холодильник полезла…
Антон вернулся минут через двадцать. К этому времени она и стол успела накрыть, и переодеться, и макияж освежить.
— Выпьем? — спросила она, показав на журнальный столик в гостиной, на котором стояла бутылка коньяка, а на тарелке лежала лимонная и колбасная нарезка.
— Ну-у…
— Не бойся, это бесплатно…
— Да нет, у меня есть деньги.
— Ты идиот? — улыбнулась Карина. — Юмора не понимаешь? Или ты реально думаешь, что я проститутка?
— Я так думаю? — удивился Антон.
— А разве нет? Что ты подумал обо мне там, в ресторане. Братва, девочки, пьянки, гулянки… Пьяная девочка подкатилась к тебе, да?
— Ну, не пьяная.
— И здесь к этой девочке ходят всякие, да?
— Ну да, видел двоих…
— Даже двоих? А их тут больше было. Шах был. Косолап был. Знаешь, кто это такие? — Карина подсела к Антону на диван, одной рукой игриво обняла его за плечи, другой — разлила коньяк по рюмкам.
— Зачем это мне знать? Я же «ботаник», — усмехнулся он. Но руку ее со своего плеча не снял.
— Да нет, не «ботаник» ты. Просто ботва. Есть братва, а есть ботва… В институте вас такому не учат?
— Нет, не учат.
— Ничего, жизнь научит…
— Ну да, жизнь — самый лучший учитель, — кивнул он. — С этим не поспоришь.
— Ты — ботва, я — братва. За это и выпьем.
— Ты — братва?
— Поселок у нас на две половины разбит. Шах держит одну половину, Косолап другую. А я держу их обоих.
— В смысле, держишь?
— Сегодня блатные на них наехали. Куда они пошли? Ко мне. Сначала один пришел поплакаться, потом другой…
— Блатные наехали?
— Тебе это знать необязательно, — осеклась Карина. — Тебя это не касается.
— Хочешь сказать, что братва обращается к тебе за советом?
— И за советом, и за ценными указаниями. Они мне подчиняются, — слегка преувеличила Карина.
— Если так, то ты самая крутая в поселке, — с сомнением посмотрел на нее Антон.
— Первый парень на деревне…
— Но ты же не парень.
— Ну почему же? Когда на пустырях махалась, парнем была. И когда таксистов строила…Ты помнишь урода, который на меня на станции наехал? Избила я его потом, очень сильно избила. А таксисты нам теперь платят. И таксисты, и торгаши на барахолке, и с «видюшников» копейка капает… Вот и скажи мне, кто я — баба или мужик?
— Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик, — сдавленно улыбнулся Антон.
— Вот-вот…
— Я даже не знаю, как мне быть, — озадачился он. — Если ты мужик, то я кто?
— Не забивайся. — Карина сама придумала эту игру, и раз уж Антон ее поддержал, то в самый раз распускать паруса. — Ты очень классный парень. И ты мне нравишься… Я еще никогда никого не добивалась сама. Всегда добивались меня. Не веришь?
— Верю, — не задумываясь, ответил он. — Ты красивая. Такие женщины нравятся мужчинам. Думаешь, почему я тогда, на станции, вступился за тебя?
— Э-э, ну да, ты вступился… А я послала тебя далеко-далеко. Невежливо… Извини.
— За что? За то, что послала?
— Да нет, за то, что веду себя как дура… Просто ты нравишься мне. Очень нравишься…
— Ты правда ведешь себя глупо, — совсем не оскорбительно улыбнулся Антон. — Но мне нравится, как ты себя ведешь. И сама ты мне нравишься… — И вдруг привлек ее к себе и поцеловал в губы.
Карина не смогла его оттолкнуть. Голова вдруг пошла кругом, как будто через этот поцелуй в кровь впитался сразу литр вина. Руки и ноги приятно онемели, нервы томительно завибрировали, низ живота налился волнительной тяжестью. Где-то внутри образовался горячий вакуум, который заполнить мог только Антон…
А он не торопился, распаляя в ней страсть. Руки у него ласковые, нежные и вместе с тем сильные, уверенные. Она готова была умереть в жарких объятиях Антона, если он вдруг остановится. Но он не останавливался. В момент кульминации из груди ее вырвался громкий протяжный стон. И плевать, если его услышит вся улица. Это совсем не стыдно — принимать в себя желанного мужчину. Единственного желанного мужчину. Другого больше не будет, Карина точно знала это…