Но нет, громила живой. Лежит на полу, держится рукой за отбитое горло и смотрит на Антона бычьими, налитыми кровью глазами. Вася Бурундук и есть «бык». Бандитский бригадир, осужденный за убийство. Сидеть ему долго, четырнадцать лет, на одной ноге такой срок не отстоишь, потому и начал он врастать в зону всеми корнями. Сколотил команду из бандитов и начал борьбу за власть.
Антон смотрел за отрядом, в своем бараке — он первая величина. С него-то и начал Бурундук. Привел к нему всю свою команду, предложил смахаться раз на раз. Думал, что Антона соплей можно перешибить, и очень жестоко просчитался…
— Почему тебя назвали Бурундуком, Вася? Ты же баран. И кличка у тебя — Баран…
Теперь Антон мог достать пику, и он это сделал. Ударил поверженного противника ногой в грудь, уложил на пол и поднес острие к отбитому горлу.
— Ты баран, Вася?
— Э-э… — Бурундук не хотел сдаваться, но с Антоном не поспоришь.
— Че ты там блеешь? Признаешься, что баран?..
Антон резко разогнулся и стремительно приблизился к ближайшему от него бандиту из свиты Бурундука. У него своя охрана, бойцы неслабые, поэтому нарваться на грубость он не боялся, да и не в том состоянии сейчас противник, чтобы давать «ответку».
— Как его погоняло? — спросил он, показав на Бурундука.
— Баран, — повелся парень.
— Слышь, Бурундук, теперь ты никто, и звать тебя Баран… А ты в натуре баран. Даже не вкурил, какой у меня сегодня день! Слышишь? — Антон поднял палец, прислушиваясь к далекой тишине. — Слышишь, звенит! Это звонок мой звенит! Я сегодня на волю выхожу! Мог бы денек подождать, Баран… Пошел в стойло, круторогий. Или ты в «петушатник» хочешь? Так у тебя все впереди!
Не успел Вася убраться, как за Антоном пришли. Все, открываются ворота на свободу, и надо спешить, пока они вдруг не захлопнулись…
Свобода меняет человека. Совсем недавно Антон чуть ли не с замиранием сердца представлял, как будет садиться в роскошную машину на глазах у братвы, предвкушал восхищение и зависть, а сейчас его почти не волновало, кто и что будет о нем думать. Зона осталась за воротами, а впереди — Карина возле сверкающего лаком лимузина, который увезет его в новую жизнь.
Карина — само совершенство. Мало того, что красивая, так еще и ухожена от и до. В меру короткая прическа, строгий костюм с юбкой чуть выше колен, выдержанный минимум косметики на лице. Она придерживалась делового стиля, который, по идее, должен был усилить мужественные черты ее характера, но, как ни странно, он только подчеркивал ее женственность. Выглядела очень сексуально и так же недоступно, как охраняемая королева. Свита, как всегда, с ней — крутые «быки» в строгих костюмах и при галстуках. Да и Антон одет неплохо: за ворота он выходил в костюме за тысячу долларов.
— Здравствуй, дорогой! — тепло улыбнулась она, но лишь слегка коснулась губами его щеки. Зато дала волю своим чувствам прямо в машине. Ее телохранители сели в джип, а от водителя «Линкольна» Карина отгородилась звуконепроницаемой перегородкой…
— Помнишь, как раньше называлось вино в больших бутылках? — позже спросила она расслабленным голосом, доставая из мини-бара шампанское.
— Вроде бы «огнетушителями».
— Все правильно. Чем холодней, тем лучше тушит.
— Да уж…
Холодное шампанское освежило горло и успокоило кровь, распаленную радостью встречи. Машина шла по плохой дороге мягко, почти бесшумно. Ритм движения размеренный, убаюкивающий. А вокруг — море свободы. И это лучше всякого океана вокруг тропического острова. Хотя и на Багамах было бы неплохо позагорать…
— Скажи, это же не сон? — закрывая глаза, блаженно улыбнулся Антон.
— Тебе виднее.
— Четыре года мать без сына… — вспомнил он старую военную песню.
— И жена без мужа… И не четыре, а четыре с половиной. Знаешь, я думала, что убью тебя, когда узнала про добавку…
На два года Антона отправили в зону и еще столько же добавили за нанесение тяжких увечий. Он хотел по-тихому своего врага сделать, но не вышло. Глаз мужику выбил, а кто-то стукнул, и пошло-поехало…
— Происки врагов, — усмехнулся он.
— Кто бы сомневался…
— И вообще, это не я был, не я глаз Афоне выбил.
— А кто?
— Не знаю… Поверить не могу, что сегодня я…
— Что ты сегодня? — заинтригованно спросила Карина и провела рукой по свежей ссадине на щеке:
— Что это у тебя?
Это Вася пытался отбиваться, скребнул по лицу ногтями. Ничего особенного, но и приятного мало.
— Да бандиты борзеют, к власти рвутся. Приходится ставить на «понятия».
— Бандиты везде к власти рвутся.
— У нас этот номер не проходит… Пока не проходит…
Антон знал про зоны, где новая русская братва отбила власть у махровых воров, установила свои правила и порядки. Беспредел там царствует… Но ему сейчас не хотелось об этом говорить — устал он.
— Чего замолчал? — спросила Карина.
— Да что уж там, дело прошлое…
— Ну, прошлое не прошлое, а зона у вас воровская. И ты в авторитете был… Хотя наколочку так и не приобрел…
Что верно, то верно — тело свое Антон портить не позволял. Не нужны ему особые приметы, а кому на словах что не понятно, он всегда готов был объяснить. И горло порвать, и пику под ребро…
— Будут наколочки. Звезды на ключицах. Как только коронуют, так сразу, — вроде в шутку, но без улыбки сказал он.
— А коронуют?
— Ну, еще три-четыре годика на зоне, и все возможно.
Антон частенько гонял чаи со «смотрящим», а это был известный на всю страну «законник». Холеный мужик, статный, благородная седина в волосах. Одень его в строгий костюм, никогда не поверишь, что под белой сорочкой скрываются воровские звезды. Анфас мог дать ответ любому — и на словах проблему развести, и кровь пустить, если надо, но при этом жаргонными словами не сыпал, пальцы веером не выбрасывал, сквозь зубы не сплевывал. Все у него чинно, строго, по уму. Именно потому Антон ему и нравился, что не было в нем ничего бакланско-показушного. «Еду, еду, не свищу, а наеду — не спущу» — это был их общий принцип, на этом они и сошлись.
Анфас видел в Антоне перспективу, на место «смотрящего» поставил, даже за корону разговор заходил, но при этом считал, что ему еще рано выдвигаться. Анфас через год освобождался. Антон мог занять его место, и через пару лет после этого можно было заводить разговор о коронации.
— Не надо три года, — покачала головой Карина.
— Так я и не хочу… Зачем это мне?
Действительно, зачем ему корона? Что он с ней будет делать? Самое интересное, что за «колючкой» такой вопрос у него не возникал. Он даже не прочь был бы задержаться в лагере на годик-другой, чтобы примерить на себя место «смотрящего» за лагерем. Хорошо, что ума хватило не продлевать срок. Во-первых, домой хотелось, а во-вторых, Карина точно бы его убила…