— Я ничего не знала — про Аньку и про отца. Он перестал отвечать на мои звонки, а потом мне позвонила отцовская тетка, сказала, что у меня больше нет семьи, что они погибли в автокатастрофе и обоих уже похоронили. Наврала мне.
Снова улыбка, но уже злая, многообещающая, Олег рискнул, переместился немного вперед и вбок, чтобы было сподручнее перехватить руки Веры с зажатой в них «береттой».
— Наврала, — согласился он, — наверное, не хотела, чтобы ты знала, как они умерли. Это ложь из милосердия, ее можно простить.
— Наверное, — кивнула Вера, — сейчас мне уже все равно, тетки нет в живых. А тогда я вернулась в Москву и жила там, пока не нашла записи. Они попали ко мне случайно, в квартире отца перед продажей делали ремонт, рабочие нашли в стене сейф и отдали мне его содержимое. Там были кассеты. Я посмотрела их, и… Олег, я все видела! Мардасов, скотина, отрезал Аньке два пальца, она была в сознании, она кричала, она просила его прекратить, а Ермохин в это время стоял рядом, контролировал… процесс, подсказывал, давал советы, как мясник. Ей было одиннадцать лет, это ребенок, они убили ее на глазах отца. А Шестаков держал Аньку, зажимал ей рот, а потом говорил в камеру, что должен сделать мой отец, чтобы все это закончилось.
— И что же? — Олег уже знал ответ на свой вопрос, он не двигался, а мысленно прикидывал расстояния и траектории, и для успешного рывка нужно было только одно — чтобы Вера оставалась на месте.
— Переписать на них свою фирму. Она уже тогда была успешной, росла и развивалась, а уж сейчас… В общем, он сделал это, уже полупарализованный от горя, он был для них неопасен, он почти потерял речь и рассудок, а умер тихо, во сне, через неделю после Анькиных похорон. Я узнала это от соседки, единственная женщина, что осталась рядом с ним, она и обнаружила его мертвым и вызвала «Скорую». Я нашла эту женщину и хорошо ей заплатила, когда вернулась в город.
— Зачем? — удивился Олег. — У тебя есть деньги, квартира в Москве, ты могла бы найти себе богатого мужа и уехать жить за границу…
Он осекся, видя, как Вера кивает в такт его словам, не забывая держать «беретту» как положено, на уровне глаз, но ствол уже подрагивает в ее руках. Еще минуты две-три, и с богом, у него все получится, а дальше видно будет.
— Чтобы отомстить, — буднично, без пафоса и эмоций ответила Вера. — Эти скоты должны умереть, и я должна это увидеть еще при жизни. После того звонка тетки я сразу поняла, что дело тут не в автокатастрофе, но решила оставить все как есть, смириться, попытаться жить своей жизнью. Отца и Аньку все равно не вернуть, а тех, кто их убил, я не знала, пока не нашлись записи. Я поняла, что прощать такое нельзя, этот грех ляжет мне на душу до конца дней, раз я знаю убийц в лицо, я должна уничтожить их.
— И как ты себе это представляла? — Теперь Олег двигался не вперед, а вбок, к лестнице, ведущей на второй этаж, Вера уловила его движение, повернулась и сама шагнула вперед, заставляя Олега подняться на ступеньку выше. Глаза и лицо девушки по-прежнему были мокрыми от слез, она больше не вытирала их, но говорила спокойно, даже отрешенно, как человек, перешедший черту и готовый к последнему рывку.
— Очень просто, как в кино. Находишь киллера, показываешь ему человека, платишь — и готово, через несколько дней получаешь труп врага.
— А в жизни? — осторожно поинтересовался Олег.
— Я попробовала, дважды, и оба раза они брали деньги и исчезали. А последний вообще угрожал, что донесет на меня в полицию. Пришлось делать все самой.
— И для этого ты пришла в «Бункер»? — Олег невольно шагнул со ступеньки вниз, но Вера моментально отреагировала, вскинула «беретту», и Олегу пришлось отступить.
— Я пришла после того, как разузнала все об этих троих. Приехала, пришла в налоговую, нашла замученную жизнью тетку-инспектора. У нее был больной ребенок, безнадежный, кажется, с ДЦП. Я предложила ей деньги, сразу наличными, огромную для нее сумму, и пообещала еще столько же, если она принесет мне подлинники и копии документов «Стройсервиса». Она сделала все, как я сказала, выкрала и скопировала бумаги, отдала мне, попутно объяснила, как смогла, кто есть кто из новых владельцев фирмы. Их было трое, и всех троих я знала: Мардасов, Ермохин-старший и Шестаков, он-то и заправлял всем, а остальные не участвовали в делах, просто стригли свои проценты. Я все выяснила про них, я знала все: их местожительства, повадки, привычки, любимые места и пристрастия: в какую сауну те ходят, в какой клуб на стриптиз, как отдыхают и все такое. А потом я сняла хорошую квартиру и вернулась в свой родной город и уже знала, с кого я начну.
— С Мардасова? — полуутверждающе спросил Олег. Ему пришлось подняться еще на одну ступеньку, и она должна была стать последней, иначе бросок вышел бы слишком рискованным.
— Да, с него, эта сволочь была первой в моем списке. На старости лет он ударился в религию, таскался по церквям и монастырям, пытался замолить грехи. Но рассорился с попами, видно, те слишком дорого запросили за отпущение грехов, и Мардасова понесло в шаманство, язычество и прочую муть. Мне пришлось прикинуться ведьмой, чтобы встретиться с ним, и он купился.
В голосе Веры звучало торжество и насмешка. «Беретта» дернулась вверх, вернулась в исходное, Олег не двигался и смотрел на девушку.
— На что купился? — заинтересованно спросил он. Было и правда любопытно, как Вера заманила старого мерзавца на кладбище, остальное он знал.
— На мое объявление в местной газете: «чистка кармы, коррекция прошлого» и еще какая-то оккультная муть, точно не помню. Он позвонил, и я согласилась встретиться с ним. Сняла небольшой офис под кабинет, обставила его, как положено практикующей ведьме или гадалке, что-то купила здесь, что-то в Москве. И Мардасов приехал, мы говорили часа два или больше, и я рассказала ему все, что не дает ему жить спокойно. Не в лоб, конечно, а намеками — про его подельников, про девочку, про ее отца. Свечи жгла, благовония, смотрела в шар и говорила, что вижу там, заставляла смотреть этого старого придурка, и он тоже что-то видел… Кстати, Мардасов рассказал мне, что у Ермохина есть сынок, неудачный, тупая бездарь и алкоголик, но любимый, и что папаша редко появляется в городе, что он теперь чиновник в правительстве Москвы или что-то в этом духе. Я решила, что так будет даже лучше — прикончить сынка, выманить на похороны его отца и разделаться с ним. А потом Мардасов предложил мне деньги, но я не взяла, сказала, что процесс очищения кармы не закончен, надо провести еще один ритуал и тогда все будет хорошо. Мардасов согласился, даже звонил мне несколько раз, торопил, спрашивал, когда. А потом я сама ему позвонила. Дальше ты знаешь.
— Ты столкнула его в могилу, — сказал Олег, — а накануне пришла проверить место. Как ты догадалась, что ее выкопают именно там?
— Никак, я заплатила могильщикам, вот и все. Заплатила хорошо, и они не задавали мне лишних вопросов. Я показала им соседнюю могилу…
— Твоего отца и сестры, — перебил Веру Олег.
На этот раз молчали долго, Вера смотрела в потолок, и Олег уже совсем было приготовился к броску, когда на него снова уставился черный «глазок» «беретты».