Он уже третий раз приезжал сюда, в этот садовый поселок Сосновое, и трижды подбивал их на подобные поступки. Первый раз, когда они организовали пьянку и отметили вместе с гостями продажу приличной партии наркотиков. Тогда у них не хватило посуды и стаканов. Корень намекнул, как бы шутя, что рядом полно садовых домиков, в которых хозяева отсутствуют. Не обнищают они, если спереть пару тарелок и кружек. Идея всем понравилась, понравилось чувствовать себя в поселке хозяевами.
А на следующий день к ним вломилась целая делегация с претензиями и угрозами вызвать участкового. Конфликт не имел продолжения, да и участковый так и не появился. Хохол с глубокомысленным видом ухмылялся и всех посылал на определенное количество букв. Потом избили пацанов, которые катались на стареньком, ими же собранном мотоцикле. Тогда «шестеркам» Хохла вздумалось самим покататься. Мотоцикл они в результате разбили, а с отцами пацанов, которые пришли разбираться, произошла драка.
Был еще случай, когда приезжие наркоманы, не отъезжая далеко, укололись и стукнули своей машиной чью-то из поселковых. Там дело дошло до откровенной угрозы. Если пострадавший вздумает вызывать полицию, то ему тут не жить. И вообще, сказано было всем прибежавшим на шум, чем тише себя ведете, тем дольше проживете.
Обстановка вокруг дома, где «прятался» Хохол, складывалась нездоровая.
Мебельный цех наконец заработал, а Сергей по-прежнему сидел без дела. Обещанный завоз древесины все задерживался и задерживался. В этот день Резенкова откровенно выставили с территории Баржа и Фофан. Он сначала не понял, в чем дело, а потом увидел, что и Кузьмич со своими помощниками выключил оборудование и переодевается. Значит, зачем-то «начальству» понадобилось, чтобы на территории никого не было.
Сергей не стал ничего говорить через стенку Лешке, не хотел пугать его лишний раз, но сам сильно забеспокоился. Мало ли чего тут собирались устроить, для чего-то всех же выгнали. Если мебельщиков отпустили домой, то Сергей жил на территории, и ему велели часика четыре погулять по городу.
Вернулся он ровно через четыре часа, торопливо отпер калитку в воротах. Машин не было, на территории стояла тишина. Резенков почти бегом бросился в свою комнату и с удовлетворением увидел, что там полный порядок, какой и был во время его ухода. Никаких признаков передвигания мебели, взлома стен и тому подобного. Но на всякий случай он обошел весь цех, территорию, желая убедиться, что никого точно нет. И только потом он вошел в комнату и позвал Лешку.
— Тут я, — обрадованно ответил Шкет. — Недавно ушли. Теперь никого?
— Никого, — ответил Сергей и стал отодвигать свою лежанку, чтобы впустить Лешку в комнатку.
Они неторопливо занялись приготовлением обеда, не забывая прислушиваться к звукам снаружи. Не вернется ли кто из нежелательных личностей, и не бросаться ли Лешке опять в свое укрытие. И пока они готовили, а потом ели, Лешка рассказал, что тут в отсутствие Резенкова происходило.
— Фофан с Баржой все чего-то ходили по цеху и громко спорили, — рассказывал Лешка. — Я отсюда не слышал, о чем они говорили. Честно сказать, и не прислушивался. Все боялся, что они полезут обыски делать и меня найдут. Страху натерпелся…
— С чего это ты так подумал? — постарался успокоить парня Резенков. — Чего им обыски устраивать?
— Не знаю. У страха, оно знаешь, глаза велики. Ты бы посидел тут с мое. А потом пришел какой-то тип. Я слышал, как они громко здоровались, смеялись. Затем во двор машина заехала. Наши с этим мужиком чего-то притихли сразу. А потом слышу, машина уезжает. Ну, думаю, все уехали. А оказалось, что это только наши куда-то уехали, а чужие остались. И главное, как назло, сюда пришли. Один гад на твою лежанку уселся, а второй за стол. Они с час примерно курили и разговаривали.
— И чего же они обсуждали? Коммерческие вопросы?
— Хрен там угадал! — тихо, но веско возразил Лешка. — Магомеда они хотят убить. А может, не убить, а как-то подставить. Они хоть и рядом сидели, а говорили тихо. А тут еще на улице машины разъездились, так что я через слово только и слышал.
— Ну-ка, подробнее! Что они там замыслили?
— Ну, этот, которого Монголом называли, все настаивал, требуя заманить Магомеда сюда, а здесь подстроить большой шухер. И чтобы непонятно было, кто и как его. Вроде все не при делах, типа несчастный случай. Можно, говорит, на местных свалить, на ментов. А кто-то должен в стороне остаться. А кто, я не расслышал.
— Фома? — быстро спросил Сергей.
— Может, плохо слышно было. А этот второй, с кем Монгол разговаривал, сказал, что надо бучу в Сосновом организовать. И главное, чтобы Магомед бойцов с собой побольше взял, типа, на серьезную разборку поехал, а в толпе что хочешь под шумок сделать можно. Там никто и не вспомнит, кто где стоял, что в руках держал. Еще лучше было бы перестрелку организовать, но это уж как карта ляжет.
— Это что же получается, — угрюмо произнес Сергей, — переворот готовится? Смена криминальной власти? Наверное, в самом деле Фома из зоны руководит. Слышал я про него, что он еще тот политик, хитрый, зараза. А Монгол, как я помню, из окружения Магомеда. Был у него кто-то, кого вроде так называли пару раз. Обидно, что я тогда, когда на рынке работал, не особенно прислушивался и присматривался. Если Монгол из людей Магомеда, то не все продались, остались те, кто Фоме верен. А может, и просто купили, всякое бывает.
— Дергать надо, Серж, — тихо произнес Лешка. — Досидимся мы тут с тобой, что потом нас под горячую руку или эти, или менты загребут. Доказывай потом, где я был, почему дом сгорел и чей там труп остался. Стремно, Серж!
— Подумать надо, — согласился Сергей. — Только не поздновато ли в бега подаваться? Как бы подозрение на нас не вызвать. В самый критический момент взяли и исчезли. Хотя ждать тоже особенно нечего. А второй, кто с Монголом разговаривал, этого по имени или по кличке не называли?
— Называли, — кивнул Лешка. — Этот как его… а, Корень, точно.
— Корень? — опешил Резенков и уставился на Лешку. — Ты точно слышал? Точно Корень?
— Ну, да… Корень. А что?
— Леша, ты хорошенько вспомни, — настаивал Сергей. — Особенности какие в разговоре, словечки, которые он часто употреблял, что-нибудь тебе запомнилось?
— Ну… не знаю, — задумался Лешка. — Этот, который Монгол, тот серьезный, голос такой… злой какой-то. А Корень, тот все веселился, посмеивался. Веселый. А, вот! Он все время вворачивал в разговоре «сто пудов». Надо что-то там сделать, чтобы Магомед «сто пудов» купился. Потом еще — «сто пудов никто не прочухает». За все время их разговора он «сто пудов» раз двадцать ввернул.
Сергей сидел, уставившись в стенку мимо Лешки, и думал о своем. Когда они пили с Шуриком в гостинице, он тоже все время похохатывал и вворачивал свое излюбленное «сто пудов». Но, с другой стороны, оборот этот сейчас в определенных кругах модный, часто его употребляют, расхожее это выражение. Опять же… Сергей снова вспомнил брошенную Корнем на прощание фразу о том, что ему, Сержу, надо бросать этот цех и валить на приличную работу. Теперь это выглядело, как предупреждение о том, что назревают какие-то серьезные события. Или простое совпадение: что «предупреждение», что расхожее «сто пудов»?