— Голод на тетку напал, — объяснила она.
— О, жрица ночи, — улыбнулся Вадим. — Возможно, ты права — мы забыли поужинать. Но давай оставим это на потом, хорошо?
Охранников связали, одному добавили «снотворную» дозу, другого привели в чувство. Он задергался, сделал круглые глаза. Два силуэта в глупых масках и лохмотьях, висящие над душой, смотрелись не комично.
— Тсс, приятель. — Вадим приложил палец к губам. — Общаемся на пониженных тонах, хорошо? Люди спят, они имеют на это право.
— Вы чо, охренели? — захрипел охранник и заткнулся, быстро скиснув, когда ему в висок уткнулось что-то холодное и металлическое.
— Все в порядке, — уверил Вадим. — Ты жив и будешь жить, если не сделаешь чего-нибудь смешного. Вы с другом просто поменяете место работы, а у вашего босса в недалеком будущем понизится статус, хотя и поднимется рейтинг. Так и быть, дружище, расскажу, давно пора поведать миру. Твой босс депутат Андроник — человек с вымышленной биографией. В свободное время изучи информацию об инциденте 2003 года в колонии № 12, когда из нее сбежали четверо заключенных. История была, как сейчас говорят, резонансная, побег сопровождался стрельбой и многочисленными человеческими жертвами. Беглецов не поймали. Рожи заключенных и полную о них справку можно до сих пор найти в Интернете. Сравни физиономию зэка по фамилии Кирпичев с рожей твоего нынешнего босса. Она немного другая, не спорю, однако несколько удивительных совпадений ты найдешь. И тебе станет стыдно, когда узнаешь, на кого работаешь. Только будь осторожен с полученной информацией, она такая горячая и опасная…
— Ты сумасшедший? — догадался охранник.
— Проблема не во мне, — засмеялся Вадим. — Но зарубка в памяти осталась, верно, дружище? А теперь давай к делу. Дополнительную охрану сегодня не выставляли?
— Нет, не выставляли… но поселок всегда под контролем, полиция прибывает через пять минут… Вы что задумали, идиоты? Вас же в мелкую капусту…
— Спасибо, дружище, вижу, что ты не врешь. Пяти минут нам будет достаточно. Ключ от дома, в котором почивает уважаемый народный избранник?
— Мать вашу, да в кармане. Какой вам толк от этих ключей, он все равно запирается на засов изнутри… и сигнализацию включает, когда один в доме — даже мы к нему не можем зайти… А на окнах решетки…
— То есть классический трусишка, — усмехнулся Вадим. — Как же быстро он перековался из бывалого зэка… Ладно, приятель, сейчас ты нам по-быстрому распишешь, куда идти по этому дому, чтобы не тыкаться куда попало, а потом ты немного поспишь. И не дергайся, учти, это самый выигрышный для тебя вариант…
— Надеюсь, в мире ничего не меняется? — спросил он у Киры, когда они выходили из флигеля. — Десять лет назад в этой стране не очень любили депутатов.
— Мир ничуть не меняется, — уверила Кира. — Стало хуже — пропали последние иллюзии. Люди делятся на две категории: те, кто не любит депутатов, и… депутаты. А это еще зачем? — она насторожилась, видя, как Вадим вооружается топором — тот мирно лежал возле чурки. — Ты не перебарщиваешь, дорогой? Это всего лишь депутат, а не старуха-процентщица…
Плотоядно усмехаясь, Вадим пересек двор и запрыгнул на крыльцо. Кира едва поспевала за ним.
— Засекай пять минут… — он размахнулся и со всего размаха врезал по двери в том месте, где она соприкасалась с косяком!
Против «лома» и жажды праведной мести приема так и не было. Второго удара не потребовалось, дверь затрещала, прогнулась. Герконы вышли из контакта, и на панели запульсировал оранжевый огонек. Дверь распахнулась от молодецкого пинка. Вадим отбросил ненужный топор и вошел в дом, стряхивая со спины продолговатый рюкзачок. Магазины уже в карманах под лохмотьями, один «АКСУ» он швырнул Кире, у второго отбросил приклад, упер в плечо. Так и шел по дому, держа автомат готовым к стрельбе. Холл, погруженный в полумрак, изогнутый коридор, одинокая холостяцкая спальня, украшенная картинами эротического содержания… Кира за его спиной зажгла фонарь. Полноватый мужчина в трусах, с опухшей от сна холеной мордой, делал «разогревающие» движения, а когда в спальню вломились двое, завопил от страха, забился в корчах. Он так и не удосужился подняться с кровати.
— Не надо… — заканючил он. — Не стреляйте, не убивайте…
Вадим открыл огонь — решительно и бодро. Грохот учинился сумасшедший, спальню заволокло пороховой гарью. Пули рвали простыню, матрац, выбивали из подушки пух и перья, в считаные мгновенья повалил густой «снег». Скрюченное тело билось в пароксизме, орало нечеловеческим голосом. Его крики перекрывали трескотню автомата. Это продолжалось всего лишь несколько секунд, но каков эффект!
— Встать, — сказал Вадим, меняя магазин. Но жертва не поднималась, ее сковал пещерный страх. Бывший зэк и нынешний депутат хлопал глазами, силился что-то вымолвить, но только зря старался. По спальне расползался характерный отвратительный запашок.
— Мне кажется, он теперь, как Ленин, никогда не встанет, — заметила Кира. — Фу, какая пикантность, обделался, гаденыш.
— К горшку не приучен, — подметил Вадим. — Он хочет что-то сказать. Вероятно, желает сделать депутатский запрос. Встать, я кому сказал!
И он стегнул свирепой очередью по стене над головой у депутата. Оборвалась картина, висящая над кроватью — внушительных размеров, полметра на метр, авангардно изображающая соитие двух влюбленных женских сердец, и обрушилась на лежащего в кровати человека. Но даже после этого он не хотел подниматься, видно, нравилась собственная кровать. Вадим продолжал строчить — и снова тот извивался в корчах, визжал, как истеричная баба. Пуля переломила перегородку кровати у него над ухом, и депутат Андроник покатился на пол, встал на корточки, начал ползать, хватал Вадима за ноги, что-то лопотал.
— Переведи с нерусского, — сказала Кира. — Не могу понять, что он мырчит. Кстати, две минуты уже прошли. Уже плывут катера, летят автомобили… Надеюсь, для нас не организуют охоту с вертолета?
Вадим отпихнул ногой льнущее к нему туловище, не сдержался, врезал пяткой по уху. Третий магазин, очередь в пол, и перепуганный человек пополз к выходу. Он врезался виском в комод (определенно имеющий антикварную ценность), вписался в проем, а потом его подбросило, и он с неистовыми воплями припустил по коридору! Депутат почувствовал, что может уйти, ведь рядом была входная дверь. Он пробуравил собственный дом, выбежал на крыльцо. Приступочка в проеме оказалась так некстати, он треснулся всем своим раздобревшим телом. А его уже хватали за волосы, стаскивали с крыльца. Сокрушительный пендель, и он отправился в полет, но не во двор, а вдоль фасада, к углу здания.
— На юг полетел, — сдержанно прокомментировала Кира, озираясь по сторонам. В округе было тихо, правоохранительные органы еще просыпались. — Я так понимаю, мы направляемся к морю?
— Море — это громко сказано… — прохрипел Вадим, отвешивая негодяю плюху по бедру. — Но, в общем, да, к той самой штуке, что является водохранилищем… Веди нас к морю, Кирпич, купаться будем, посмотри, на кого ты похож, дерьмо вонючее! — Он треснул неприятеля по загривку рукояткой автомата — не очень больно, но крайне унизительно.