«Что бы ни предполагали или ни замышляли по злобе другие, — писала она, — мне прекрасно известно, что Ваше Величество не сомневается в моей верности, а потому чем больше тумана скрывает свет этой истины, тем ярче сияют чистотой мои мысли, затмевая потаенное зло».
Ей оставалось надеяться, что теперь, когда она понимала Марию и сочувствовала ей, та точно так же поймет сестру и посочувствует ей самой.
В августе Элизабет заболела и слегла в постель с желтухой и приступами одышки. Лишенная заботы Кэт, она томилась от жары, не в силах ни читать, ни надолго сосредоточиться на чем-либо и желая поскорее выздороветь, чтобы снова ездить верхом и отправляться на излюбленные долгие прогулки.
Она уже понемногу поправлялась, изнывая от праздности, когда в сентябре к ней явился сэр Томас и сообщил о смерти Кортни.
— Он умер в Падуе.
— От чего? — с любопытством спросила Элизабет.
— От лихорадки после неудачного падения, — ответил Поуп.
— Наверняка не только от этого, — сказал ей чуть позже Сесил, когда они ненадолго остались наедине. — Говорят, что человеческой помощи там было куда больше, чем Божьей. Ходят слухи про яд и наемных убийц. Его смерть была выгодна как Англии, так и Испании, ибо положила конец притязаниям на трон со стороны Плантагенетов.
— И планам выдать меня замуж, — добавила Элизабет и встревожилась. — Вы думаете, слухи обоснованы? Если да, то я могу стать следующей.
— Они не посмеют, — заявил Сесил, — пока вам покровительствует король Филипп. У него нет никакого желания видеть на троне королеву Шотландии — Испанию это никак не устраивает. Так что успокойтесь и ничего не бойтесь.
— Кортни был легкомыслен и не имел веса, — вспомнила Элизабет, пытаясь преодолеть удушье, порожденное страхом. — Не стану притворяться, будто не рада его смерти, да простит меня Господь. Я устала оттого, что мое имя постоянно связывают с ним. Бог снова явил нам свою справедливость.
В следующем месяце Божья справедливость свершилась вторично: Мария смилостивилась и освободила Кэт из тюрьмы. И снова Элизабет встретила преданную служанку с распростертыми объятиями, вновь они плакали друг у дружки на груди, горько сожалея о напрасных месяцах разлуки и тревог.
Дела изменились к лучшему, гроза в очередной раз прошла стороной. Королева заключила, что Элизабет более не нуждается в надзоре, что стало очевидно, когда сэр Томас Поуп объявил о своем отъезде.
— Мне грустно терять столь доброго друга, — искренне молвила Элизабет.
— И мне, сударыня, не хочется уезжать. Это было прекрасное время, — ответил он с низким поклоном.
Затем, оседлав коня, сэр Томас отбыл, держа курс на Лондон.
Глядя ему вслед, Элизабет задумалась, действительно ли она наконец свободна от интриг и опасностей последних нелегких лет. Ей почему-то не очень верилось в это.
— Королева призывает меня в Лондон, — сообщила она Кэт в ноябре. — Придется ехать, она хочет обсудить со мной нечто важное.
— Интересно — что? — Кэт полнилась подозрениями.
— Возможно, престолонаследие, — предположила Элизабет. — Король далеко, здоровье у нее неважное, и на свое потомство она уже не надеется.
— Будем молиться, что она наконец одумалась! — пылко молвила Кэт. — Вы более чем заслуживаете стать ее наследницей. А я позабочусь, чтобы вы достойно выглядели при дворе.
Вскоре кровать была завалена роскошными тканями и богатыми платьями, а Элизабет перебирала украшения, откладывая лучшие.
— Я позову моих арендаторов, — объявила она. — Пусть меня сопровождают две сотни джентльменов, все в новых бархатных костюмах.
Одетая по-королевски в темно-зеленый бархат с опушкой из беличьего меха, подчеркивавшей огненно-рыжий цвет ее волос, она ехала по Лондону, раскланиваясь перед восторженными толпами. В Уайтхолле ее любезно приняла королева — подняла, расцеловала и отвела в свои личные покои, где ждали сласти и вермут.
Элизабет была потрясена видом преждевременно постаревшей Марии и тоской в ее взгляде. Должно быть, ее изнурили государственные заботы и бесконечные интриги, однако Элизабет не сомневалась, что главная причина заключалась в долгом отсутствии короля. Мария увядала уже пятнадцать месяцев, и этому не было видно конца.
Сразу после обмена любезностями королева перешла к делу.
— Его величество нашел тебе мужа, — объявила она.
Элизабет воззрилась на нее в шоке.
— В свете недавних заговоров — в которых, как нам известно, твоей вины нет — мы с королем считаем, что тебе будет лучше выйти замуж за надежного принца-католика, преданного как Англии, так и Испании. Герцог Савойский именно таков.
Элизабет охватил ужас.
— Мадам, у меня вообще нет желания выходить замуж, — быстро ответила она.
Мария слабо улыбнулась:
— У меня его тоже не было, сестра. Мне тоже хотелось оставаться девственницей, но, когда дошло до дела, я поняла, что все мои страхи не имеют под собой никакого основания.
«Если бы ты только знала», — подумала Элизабет, но вслух ответила:
— Я не боюсь замужества, мадам. Я просто решила прожить жизнь девственницей, незамужней женщиной.
— Но это противно природе, — возразила Мария. — Все женщины нуждаются в удовлетворении, которое может принести лишь замужество. Не жить же тебе монашкой! К тому же мы, принцессы, выходим замуж в интересах государства. Мы с королем были так счастливы… — Она не договорила, и вид у нее был далеко не счастливый.
Элизабет пришла в отчаяние. Она и мысли не допускала о замужестве, зная, что, когда взойдет на трон — теперь уже «когда», а не «если», — ей не придется делиться властью ни с каким мужем. Она будет единственной повелительницей королевства — одна, без господина. Она видела, к чему привело замужество ее сестры, и совершенно не хотела, чтобы с ней эта история повторилась. И как ей, будучи королевой, вырвать Англию из когтей Рима, если она выйдет замуж за принца, самого ярого в христианском мире католика? К тому же она поклялась, что впредь ни с кем не разделит ложа, дабы не рисковать забеременеть и умереть при родах. Она гордилась, что стала выше подобных желаний. Обжегшись на молоке…
Она не могла выйти замуж за герцога Савойского, никак не могла!
— Я не могу вообразить! Скорее, я умру! — выпалила она, обнаружив, к своему вящему ужасу, что плачет. — Ваше величество, вы знаете далеко не все, но я, поверьте, претерпела такие страдания, что у меня пропало всяческое желание иметь мужа.
Элизабет замолчала, почувствовав, что подошла к опасной черте. Мария смотрела на сидевшую напротив крепкую и здоровую сестру, не зная, что ответить.
— Страдания? — переспросила она. — Какие страдания?
— Женские, — коротко ответила Элизабет.