Возвратившись в бар, я обнаружил, что мать куда-то подевалась, оставив музыкальную систему на попечение одной из девушек.
Я ущипнул тебя за задницу,
Я ущипнул тебя за задницу.
Ты ущипнула меня за задницу.
Ты ущипнула меня за задницу.
Ничего не скажешь, вдохновляющее произведение. Поспешно включил ноктюрны Шопена и вздохнул почти с облегчением. Вкус к настоящей музыке мне привил один немец. Когда я был еще ребенком, он на несколько месяцев нанял в Мюнхене мать, а в итоге оказался в Банкван — бангкокской тюрьме строгого режима. Одиннадцатый и двенадцатый годы моей жизни оказались для меня определяющими. В это время мать часто переезжала с места на место, и мы почти постоянно жили за границей — в Мюнхене и Париже, где ее образованные клиенты принимали на себя роль моих отцов. Там я полюбил французскую кухню, Пруста, [17] Бетховена и Ницше, Эрменеджильдо Зенью и Версаче, круассаны в «Двух макаках» и летние закаты над Новым мостом, Штрауса в исполнении человека в кожаной тужурке в мюнхенском биргартене. В отличие от матери, обожавшей группу «Дорз» и по разным причинам обладавшей в обширной коллекции пиратских DVD лишь одним оригинальным с кинофильмом «Апокалипсис сегодня», мне не нравится рок- и поп-музыка.
Я прилег на скамейки и почти задремал, но тут в дверях показалась мать, свежая и пышущая здоровьем. Мы сели за столик, она закурила, а я рассказал о своем разговоре с Викорном по поводу Лека.
— Неужели он не знаком ни с одним транссексуалом старше себя? — удивилась Нонг.
— Нет. Парень только что окончил полицейскую академию, а до этого ни разу не покидал границ Исаана. О транссексуалах знает лишь то, что видел по телевизору и что подсказывают ему собственные ощущения.
Мать покачала головой;
— Бедный ребенок. Туго ему приходится. Ему не выжить, если он не найдет опытную старшую сестру, которая посвятит его во все тайны, расскажет, что к чему, предостережет. Он такой красивый мальчик. — Нонг вздохнула. — Транссексуалам досталось больше других, когда бушевал СПИД. Я знала тысячи таких. В прежние времена девушки выпивали с ними после работы. Они были веселыми, невероятно забавными, но уж больно безалаберными. Ни на чем не могли сосредоточиться — хуже девчонок. Леку необходимо познакомиться с кем-то, кто отошел от дел, с транссексуалом лет тридцати или старше, отлично устроившейся звездой. Надо, чтобы человек, который послужит ему ролевым примером, финансово преуспел. Только так мы спасем его от отчаяния средних лет. Транссексуалы тяжело стареют и часто спиваются.
Мы с матерью обменялись взглядами. И я от удивления разинул рот:
— Ты что, серьезно?
— А почему бы и не Фатима?
— Она — убийца.
— Какое это имеет отношение к ее качествам?
— Прямое. Она заработала деньги и обрела успех, убив своего любовника.
— Убив любовника, но при этом пошевелив мозгами. Именно то, что требуется твоему ангелочку, чтобы опуститься на землю.
Время завтрака: улица наполнилась ранними торговцами едой. Я здорово проголодался и поэтому выбрал квай йап — насыщенный бульон с китайскими грибами и ломтиками свинины, источающий сытный пар, когда разносчик погружал в чан, а затем поднимал половник квайтъяв фат кхи мао — буквально «жареной лапши пьяницы». Зажаренную в раскаленном масле рисовую лапшу приправляют базиликом, курятиной и горкой свежего, нарезанного ломтиками красного перца чили. К этому взял жареную форель под наам плаа — исключительно острым соусом из квашеных анчоусов (к нему необходимо привыкнуть), стакан обыкновенной холодной воды без газа из знаменитых кранов Крунгтепа, «Севен-ап» — вот и весь мой рацион. За все доллар пятьдесят, вода и лед бесплатно.
Вернувшись в бар, я заглянул в компьютер: согласно расписанию, к нам собиралась группа туристов. Так по крайней мере условились их называть. Мы больше не принимали клиентов толпами, но оставалось около сотни человек, которых знали со времен нашей первой рекламной кампании. Стареющие панки наезжали к нам примерно раз в три месяца группами. Этих людей я включил в сектор рынка пожилых категории DDD. [18]
Раздался звонок из иммиграционной службы международного аэропорта Бангкока. Служащий хотел подтверждения резерва номеров в гостинице для двадцати стариков, которые последние пятнадцать часов не давали покоя стюардессам рейса «Эр-Тай». Все они были в стельку пьяны.
— Зарезервировали, — подтвердил я.
— Полагаете, вам удастся контролировать их поведение или нам лучше отказать им во въезде?
— Справимся.
Чиновник что-то недоверчиво проворчал, но впустил стариков в страну. Спустя пару часов в бар ворвался лысый сутулый гигант лет шестидесяти с лишком в ковбойской шляпе с серебряными заклепками, в плотно облегающей синей варенке и несомненно подлинных сыромятных ковбойских сапогах. За ним следовали такие же изгои современной, политкорректной белой цивилизации.
Громкое улюлюканье.
— Сончай, приятель! Мистер Виагра собственной персоной! Ребята, валите сюда! Дай-ка мне, дружок, самое холодное пиво, какое у тебя найдется. — Гигант наклонился и настойчиво зашептал: — Припас дурь, как я просил тебя в письме? — И уголком губ прошептал стоящим рядом товарищам: — Как считаете, парни, может, сначала пропустим по несколько баночек пива, чтобы дойти до кондиции? А уж потом скрутим по мастырке. Только Сончай не позволит нам дымить в здании. Придется либо возвращаться в гостиницу, либо подкупить его, чтобы он позволил нам курнуть наверху.
— А он берет на лапу? Прямо как копы на Фрик-стрит в былые времена.
— Я не беру на лапу, — ответил я.
— Это точно. А вы, парни, заткнитесь и ведите себя прилично. Здесь цивилизованная страна, а наш Сончай — йог, он каждый день медитирует. Так как, Сончай, у тебя есть то, что нам надо?
Я потянулся под стойку и достал завернутый в коричневую бумагу пакетик размером примерно три на два дюйма. Мы с матерью решили, что наш бар ни при каких обстоятельствах не станет торговать наркотиками, даже ганжой. [19] Но когда полковник Викорн впервые увидел эту команду, он справедливо посчитал, что любой транквилизатор лучше старых поддатых придурков, готовых разнести на куски заведение. В ладони гигант держал две тысячи бат (Нонг включила в цену стопроцентную торговую надбавку). Он схватил пакетик и скрылся в мужском туалете с несколькими посвященными. Я вспомнил, что любимцем этой компании был Лу Рид, и как можно громче включил его «Трансформер». Не прошло и десяти минут, как гиганте приятелями вернулись. В это время в бар уже пришла Лалита. Она не забыла компанию с прошлого раза, но не могла вспомнить ни одного по имени. Только коротко махнула рукой: