Если бы у меня в желудке было хоть что-нибудь, меня бы обязательно вырвало. Почему-то мысль о том, чтобы показать ему свои настоящие ощущения, оказалась для меня хуже, чем делать вид, что мне нравится, когда меня насилуют.
На четвертый день моего пребывания в одиночестве мне стало труднее отличать свои сны от реальности, поскольку я теперь больше спала, чем бодрствовала. Случались моменты, когда я была уверена, что у меня начались галлюцинации, потому что я явно не спала, но при этом слышала голос Люка, чувствовала запах его одеколона, но когда я открывала глаза, то видела только стены этой проклятой хижины.
Я понимала, что настолько слаба, что могу просто забыть свой план, поэтому сочинила стишок, чтобы он помог мне его запомнить. Бодрствуя и засыпая, я повторяла его снова и снова.
Выродок с головой не в ладах, ему требуются боль и страх.
Выродок с головой не в ладах, ему требуются боль, и страх.
На пятый день я начала опасаться, что, пока он снова появится здесь, я просто умру от голода. Большую часть дня я провела, лежа на кровати или сидя спиной в угол, в ожидании, когда откроется дверь, продолжая твердить свой стишок, но в конце концов задремала. И тут замок на двери щелкнул, и в хижину вошел он.
Я была действительно рада его приходу — теперь я не буду голодать. Особенно я обрадовалась тому, что он был один, но потом подумала, что Кристина может быть связана и лежать без сознания у него в фургоне.
Выродок с головой не в ладах, ему требуются боль и страх.
Голос мой дрожал, как и все тело, когда я сказала:
— Слава богу, я так испугалась. Я… я уже думала, что мне придется умереть здесь совсем одной.
Бровь его удивленно приподнялась.
— А ты бы хотела умереть здесь в чьей-то компании?
— Нет! — Я резко мотнула головой, и комната перед моими глазами закачалась. — Я хочу, чтобы никто не умирал. Я тут все время думала… — Мой истощенный голодом мозг с трудом подбирал нужные слова. — Я тут кое-что думала о… разных вещах. О вещах, которые я хотела сказать вам, но для этого мне нужно знать… — Сердце мое сжалось. — Кристина, с ней все в порядке?
Он неторопливо подошел к одному из высоких табуретов, уселся на него и оперся подбородком на руку.
— А тебя не интересует, как дела у меня?
— Да, да, конечно, я как раз подумала… как раз хотела спросить…
Лицо Выродка расплывалось перед моими глазами, потом изображение становилось четче, потом снова затуманивалось.
— Я провинилась. Очень провинилась. В прошлый раз.
Глаза его сузились, и он согласно кивнул.
— Но у меня есть план. Видите ли…
— У тебя есть план?
Он напрягся и сел прямо.
Какого черта я все это говорю?
Я впилась ногтями в ладонь. Комната вокруг снова обрела четкие очертания.
— Насчет того, как мы могли бы все устроить.
— Это интересно, но я и сам тут кое-что придумал. Стало ясно, что я должен принять некоторые решения, и я не думаю, что тебе понравятся имеющиеся при этом варианты.
Пришло время бросать игральные кости. Я медленно поднялась на ноги. Комната снова начала кружиться. Я оперлась рукой о стену, закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Когда я открыла глаза, Выродок внимательно смотрел на меня. Без всякого выражения на лице.
Прижимая руку к животу, я покачиваясь подошла и села на табурет рядом с ним.
— Думаю, я поняла. У вас было много хлопот, и причиной этого стала я, верно?
Он прикрыл глаза и медленно кивнул.
— Дело в том, что в последний раз, когда мы пробовали… я тогда что-то сказала? На самом деле это была не я. Я просто подумала, что вы хотите от меня этого, что так я доставлю вам радость.
Он по-прежнему выглядел безучастным, но теперь пристально смотрел мне в глаза. Самые лучшие лжецы стараются держаться как можно ближе к правде. Я сделала еще один глубокий вдох.
— Я была по-настоящему напугана, я боялась вас и тех чувств, которые вы во мне вызывали, но я не знала…
Он оторвал подбородок от руки и выпрямил спину. Мне нужно было говорить быстрее.
— Сейчас я это поняла; мне нужно просто быть честной с вами, с самой собой, и я готова сделать это. — Я молилась, чтобы у меня нашлись силы произнести последние слова. — Поэтому я хочу попробовать еще раз. Пожалуйста, дайте мне еще один шанс, прошу вас. — Я выдержала длинную паузу и, затаив дыхание, вся напряглась, когда он встал с табурета.
— Видимо, мне следует с этим немного подождать, Энни. Я не хочу принимать скоропалительных решений. — Он встал передо мной, вытянув руки вперед и слегка склонив голову набок. — Как насчет того, чтобы для начала обняться?
Он улыбался, но его глаз эта улыбка не касалась. Он проверял меня. Я шагнула вперед и обняла его.
— С Кристиной все хорошо, — сказал он. — Мы с ней замечательно провели полдня, осматривая дома. Она действительно прекрасно знает свое дело.
Я наконец выдохнула.
— Я чувствую, как твое сердце бьется рядом. — Он сжал меня крепче. Потом отпустил и сказал: — Давай-ка мы тебя немного покормим.
Он вышел из дома, но тут же вернулся с коричневым бумажным пакетом в руках.
— Суп из чечевицы, только что приготовленный в моей любимой кулинарии, и немного натурального яблочного сока. Протеин и глюкоза поддержат тебя.
Выродок подогрел благоухающий суп и принес мне миску, от которой шел пар, вместе со стаканом сока. Мои трясущиеся руки потянулись к супу, но он сел рядом со мной и поставил миску на стол перед собой. На мои глаза навернулись слезы.
— Пожалуйста, мне нужно поесть, я такая голодная!
— Я знаю, — сказал он мягким, добрым голосом.
Он поднес ложку к своим губам и подул на нее. Я потрясенно смотрела, как он сделал глоток. Удовлетворенно кивнув головой, он снова опустил ложку в миску. Снова подул на нее, но на этот раз поднес ее к моему рту. Когда я потянулась к ней, он остановился и покачал головой. Я положила руки на колени.
Выродок медленно кормил меня супом, каждый раз дуя на него и время от времени останавливаясь, чтобы дать мне глоток яблочного сока. Когда я съела половину, он сказал:
— Думаю, это все, что твой желудок сможет выдержать. Тебе лучше?
Я кивнула.
— Вот и хорошо. — Он взглянул на свои часы и улыбнулся. — Тебе пора принимать ванну.
Когда в этот раз он вывел меня из ванной к кровати и, остановившись сзади, начал расстегивать змейку на моем платье, я уже знала, что делать.
— Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне — я не хочу этого делать.
Упершись подбородком мне в плечо, он прижался к мочке моего уха.