– Триста долларов.
– Это много. А если мы зафрахтуем вашу лодку поденно и гарантируем вам двухнедельную оплату?
– Сорок долларов в день и полторы тысячи залогу на случай, если что-нибудь приключится с лодкой. Разрешение брать нужно?
– Нет.
– Бензин и масло ваши, – сказал им Гарри.
– Мы вам дадим двести долларов за то, чтобы перевезти нас и высадить на берег.
– Не пойдет.
– Сколько вы хотите?
– Я вам сказал.
– Это слишком много.
– Совсем немного, – ответил ему Гарри. – Я не знаю, кто вы такие. Не знаю, что вы затеяли, и не знаю, может быть, в вас будут стрелять по дороге. Я должен два раза пересечь пролив в зимнее время. И как бы то ни было, я рискую своей лодкой. Я перевезу вас за двести долларов, но тысячу вы должны внести в залог, на случай, если с лодкой что-нибудь стрясется.
– Это справедливо, – сказал им Краснобай. – Это более чем справедливо.
Кубинцы заговорили между собой по-испански. Я не понимал их, но я знал, что Гарри понимает.
– Ладно, – сказал рослый, которого звали Роберто. – Когда вы можете выехать?
– Завтра вечером в любой час.
– Возможно, нам придется задержаться до послезавтра, – сказал один из них.
– Ваше дело, – сказал Гарри. – Только предупредите меня вовремя.
– Лодка ваша в исправности?
– Можете не сомневаться, – сказал Гарри.
– Славное суденышко, – сказал младший кубинец.
– Где вы ее видели?
– Вот мистер Симмонс, ваш адвокат, мне ее показывал.
– Ara, – сказал Гарри.
– Выпейте, – сказал другой кубинец. – Вы бывали на Кубе?
– Был несколько раз.
– По-испански говорите?
– Так и не научился, – сказал Гарри. Я видел, как Краснобай, адвокат, взглянул на него, но он сам такой продувной плут, что ему всегда приятно, если другие говорят неправду. Ведь вот, когда он пришел поговорить с Гарри об этом деле, он тоже не заговорил прямо. Нет, он должен был выдумать, будто ему нужен Хуан Родригес, несчастный оборванец gallego, вор из воров, которого он сам подвел под суд, чтобы потом защищать его.
– Мистер Симмонс отлично говорит по-испански, – сказал кубинец.
– Он человек образованный.
– Править лодкой вы хорошо умеете?
– Туда и обратно доберусь.
– Вы рыбак?
– Да, сэр, – сказал Гарри.
– Как же вы ловите рыбу одной рукой? – спросил широколицый.
– Очень просто: вдвое быстрее, – ответил ему Гарри. – Я вам еще зачем-нибудь нужен?
– Нет.
Они заговорили между собой по-испански.
– Тогда я пойду, – сказал Гарри.
– Я вам дам знать насчет лодки, – сказал Краснобай Гарри.
– Сначала пусть внесут залог, – сказал Гарри.
– Это мы завтра сделаем.
– Ну, спокойной ночи, – сказал им Гарри.
– Спокойной ночи, – сказал младший, самый вежливый. Широколицый ничего не сказал. Остальные двое, с медной, как у индейцев, кожей, за все время ничего не сказали, кроме нескольких слов по-испански широколицему.
– Мы еще увидимся сегодня, – сказал Краснобай.
– Где?
– У Фредди.
Мы снова вышли через кухню, и Фреда сказала:
– Как Мария, Гарри?
– Теперь хорошо, – сказал ей Гарри. – Теперь она уже совсем успокоилась. – И он вышел на улицу. Мы сели в машину, и он снова выехал на бульвар и все время не говорил ни слова. Он, видно, думал о чем-то.
– Завезти тебя домой?
– Завези.
– Ты теперь живешь на шоссе?
– Да. Ну, как насчет рейса?
– Не знаю, – сказал он. – Не знаю еще, пойдем ли мы в этот рейс. Завтра увидимся.
Он высаживает меня у дверей дома, в котором я живу, и я вхожу и не успеваю еще открыть дверь, как моя старуха накидывается на меня за то, что я шлялся и пьянствовал и опоздал к ужину. Я спрашиваю ее, как же я мог пьянствовать без денег, а она говорит, наверно, я беру в долг. Я спрашиваю, как она думает, кто мне поверит в долг, если я на общественных работах, а она говорит, чтобы я не дышал на нее водкой и садился за стол. Я и сажусь. Детей нет дома, они ушли смотреть бейсбол, и я сижу за столом, и она подает мне ужин, и не хочет разговаривать со мной.