Но неважно: она должна его предупредить. Часть дома Моро — то есть дома Пьера! — только что сгорела в результате пожара. Причем незадолго до того, как мать сопляка подожгла мастерскую, к ней приходили с визитом его учительница и Ле Гаррек. Значит, Одри Мийе все же смогла с помощью этого… предателя выйти на след Бастиана. Куда они отправились затем? Клеанс не знала — камеры, находившиеся в ее распоряжении, были лишь в Талькотьере и в старом доме Андреми. Так или иначе, Пьер должен об этом узнать как можно быстрее — поскольку, несмотря на угрозы, Одри продолжала действовать против них.
Конечно, она могла позвонить Антуану и велеть ему передать всю эту информацию вместо нее — он наверняка был еще в лицее, у себя в кабинете. Но она ему больше не доверяла. Множество его промахов, в том числе история с учительницей, говорили о том, что он совсем не думает об общем деле. Поэтому она сама решила приехать — хотя не пользовалась этим потайным ходом вот уже двадцать лет и не слишком хорошо себе представляла, как найти убежище Пьера в основном центре пентакля.
В тот момент, когда Клеанс была уже возле арки, она услышала у себя за спиной какой-то шум. Обернувшись, она внимательно посмотрела в разные стороны, но не смогла ничего разглядеть: туман, сквозь который едва пробивался тусклый свет фонарей, клубился и слабо пульсировал вокруг нее, и лишь иногда в просветах появлялись какие-то детали окружающего пейзажа, почти сразу же вновь исчезавшие за густой белой пеленой.
Несколько минут она простояла неподвижно, затем пожала плечами и вошла под арку, слегка поморщившись, когда вдохнула запахи кухни, выходящие из вентиляционных люков. Лицей казался опустевшим — здесь, в небольшом дворе возле служебных помещений, единственным источником света были неоновые буквы, горевшие над запасными выходами. Она обогнула столовую, прошла мимо кухни и остановилась возле стены, в которой было едва заметное отверстие почти вровень с землей. Клеанс немного удивилась, обнаружив, что проход открыт, потом слегка наклонилась, всматриваясь в черный провал и одновременно задаваясь вопросом: как же она спустится? — и вдруг в испуге отшатнулась: пряди тумана постепенно отделялись от основной массы и медленно вплывали в темную дыру, колышась, словно водоросли.
— Где мой сын?
Клеанс застыла. Она узнала этот голос. Впрочем, кто еще это мог быть? Они, конечно же, тоже поехали сюда. Как она об этом не подумала?..
Она медленно просунула руку в сумочку и сжала рукоятку маленького, почти игрушечного револьвера, который, однако, мог причинить настоящую боль.
Затем медленно обернулась и в упор взглянула в дикие, безумные глаза Одри Мийе. Значит, это ее шаги она слышала у себя за спиной. Должно быть, она приехала раньше, а потом, увидев Клеанс, последовала за ней. Одна. В руке она сжимала что-то вроде лопаты, которую, скорее всего, захватила по дороге: должно быть, где-то здесь, возле хозяйственных построек, были сложены садовые инструменты.
Клеанс быстро оценила ситуацию и прикинула, сколько времени ей понадобится, чтобы выхватить револьвер (все же она была не слишком искусна в обращении с оружием и внезапно подумала, выключен ли предохранитель). Она решила действовать осторожно и выиграть время.
— Я не знаю, — сказала она. — Это не мое дело…
— Нет, это ваше дело! Это вы сегодня утром сказали, что я подвергаю моего сына опасности! Кому, как не вам, знать, где он!
— Я вам повторяю, Одри, я не знаю, где он. Я не занимаюсь… такими вещами.
Лицо Одри исказилось от гнева.
— Мне плевать, отдаете вы приказы или исполняете! Этот подонок, мой бывший муж, на вашей стороне, с Андреми! Как вы думаете из этого выпутаться? Уже известно, кто вы! УЖЕ ИЗВЕСТНО, КТО ВЫ! Полиция прибудет через пару минут! Им известны имена, адреса — всё!
В этот момент Клеанс Рошфор заметила высокую фигуру, появившуюся в проеме арки: этот силуэт она узнала даже в тумане, и глаза ее вспыхнули торжеством.
— Мелкая потаскушка! — прошипела она. — Вы никого не предупредили и ничего не сделали! Вы это знаете, и я это знаю. И если вы хотите знать правду, то вот она: вашему сыну конец. ЕМУ КОНЕЦ, слышите?! Жослен отдал его нам. Он его нам… пожертвовал. И на ближайшее солнцестояние мы, в свою очередь, принесем его в жертву. Вы должны быть польщены, что вам оказана такая честь! И благодарны Пьеру, который вам ее оказывает!
Она увидела, как глаза Одри расширились, на лице отразилось сильнейшее потрясение. Потом она закричала и вскинула над головой свое орудие — с силой, которую нельзя было заподозрить в таком хрупком теле. Клеанс отшатнулась, оступилась и почувствовала, как хрустнул каблук, попав в щель между двумя неровными камнями. Она уже представила себе, как лежит без сознания на заднем дворе своего собственного лицея, в десяти метрах от мусорных баков…
В этот момент послышался звук, напоминающий хлопок.
Одри почти одновременно услышала его и ощутила резкую боль в спине. Она пошатнулась и выронила лопату. Потом поняла, что ее тело, больше не повинуясь ей, оседает на землю. Над ее головой сомкнулись волны тумана, и она почувствовала, как по спине растекается горячая жидкость, пропитывая одежду. Потом боль исчезла, и весь мир вокруг стал белым. Она не замечала крови, вытекающей у нее изо рта, не видела стелющегося вокруг тумана, который медленно скользил над ней к темному отверстию в стене. На мгновение она увидела лицо Антуана, склонившегося над ней, услышала его голос, шепчущий холодное «прости». Она закрыла глаза, чтобы больше его не видеть, и перед ней промелькнула череда воспоминаний из прошлой — уходящей — жизни: огромная волна любви, нахлынувшая на нее при виде новорожденного сына, его крошечный ротик, впервые произносящий «Мама…», голубая куртка, которую она ему купила всего неделю назад, чтобы уберечь от сырости и холода Лавилля, ее собственная рука, нежно гладящая его лицо перед сном… Лишь в последний миг перед тем, как погрузиться в беспамятство, она обратилась с последней мольбой к Николя: «Спаси его… Найди и спаси его…»
* * *
Клеанс Рошфор с холодным удивлением взглянула на мужа.
— С глушителем? — уточнила она, указывая на его пистолет. — Я и не знала, что ты так хорошо экипирован…
Антуан Рошфор опустился на колени рядом с неподвижным телом Одри, чтобы убедиться в ее состоянии. Удовлетворенный осмотром, он поднялся. Клеанс заметила, что муж в перчатках: это было для него необычно.
— Ты многого не знаешь.
Она кивнула — Антуан был прав. Она действительно многого не знала и не желала знать. Когда он наклонился, чтобы поднять лопату, она надменно-раздраженным тоном спросила:
— Ну и что мы теперь будем делать?
Вместо ответа Антуан повернулся и резко ударил ее лопатой по голове. Даже не успев почувствовать боли, Клеанс рухнула на землю в нескольких метрах от тела Одри. Антуан снова опустился на колени и, как раньше у Одри, проверил пульс у жены. Та была жива, но, судя по всему, ей предстояло какое-то время побыть в недееспособном состоянии. Прекрасно…