– Не надо, дед, повода нет. Не женюсь я… пока. Рано жениться, я еще и университет не закончил. И потом, ты же знаешь, как мне трудно поверить, что кто-то может выйти за меня, а не за твои капиталы.
– Да есть ли они еще, Ник?! СМИ сейчас такое ненадежное предприятие. Я давно не интересовался делами, может, там одни долги. Так что успокой своих невест. Скажи, что богатств нет и не предвидится.
– А фонд «Подлинный Шекспир»? Чем не капитал?
– Капитал, Ник, но не наш, а ученого, который докажет… Ну, ты знаешь.
– А если я докажу?
– Ник, не валяй дурака. Тебе что, правда деньги нужны? Да и как ты докажешь?
– Приезжал тут в декабре один русский, бросил интересную идейку.
– Ник, опомнись. Это его идея. Да и мало ли идей у этих русских?! Только результата никакого…
– Дед, ты вообще телевизор смотришь?
– Ты что, с ума сошел? Я еще буду телевизор смотреть?! Да я сам себе телевизор.
– Этого русского, который якобы напал на след подлинного Шекспира, взорвали в номере лондонского отеля. Что бы это значило?
– Возможно, он связан с русской мафией. Они теперь повсюду.
– Да нет. Помятый дешевый пиджачишко. Очечки нелепые. Он правда ученый… был.
– Просто ученый? Сумасшедший профессор? Интересно.
– Что же интересного? Он теперь не сумасшедший ученый, а обгорелый труп… Его тут же опознали.
– Еще интереснее. Тут же! Рояль в кустах… Кто же опознал?
– Его однокурсница, которая сейчас живет в Оксфорде.
– Боже, Христос Милосердный! И однокурсница оказалась под боком… Мы полвека боялись, что русские начнут ядерную войну. А теперь, когда мы перестали бояться, русские лишат нас нашей главной святыни – нашего Шекспира из Стратфорда!
– Нет, дед, я им не позволю.
– Вот как?
– Какого черта отдавать им такую кучу денег? Они и так весь Лондон захватили. Скупили все приличные дома, да что дома – дворцы! Гоняют по городу на «бентли» и «майбахах» со странными номерами типа «BYK»… Что бы это значило, кстати? Паркуются где ни попадя. Говорят, у них правостороннее движение, поэтому они, видно, по встречке и гоняют. Все причалы своими крейсерами заставили. Они их почему-то яхтами считают…
– Ты несправедлив, Ник! Они нам денежки приносят, а не в своей Сибири оставляют. Плюют на то, что мы в «холодной войне» победили, и прут сюда со своими нефтедолларами не хуже арабов. К тому же они христиане.
– Атеисты, а не христиане.
– Крещеные атеисты.
«Ты думаешь, атеисты – нехристи, что ли? Они все крещенные», – вспомнил Шакспер свой давний разговор с Марло. Сколько воды утекло с тех пор! Как он тогда остался жив, не понятно… Только он, конечно, не Шекспир. Начиная с того, что он никакой не граф, а кончая тем, что слишком молод… был. Шакспер знал, что Марло его ровесник. «Хватит Кита вспоминать, что, его судьбу хочешь повторить?» – задал сам себе Уилл риторический вопрос. Его же хорошенько попросили о нем забыть. В глаз ножом получить, даже если не насмерть, Шакспер не хотел.
Он хотел спастись, потому что почувствовал угрозу, а что он будет спасать – тело, душу, кошелек, – пока не решил. Что спасать? – вот в чем вопрос! Черт, привязался теперь этот «Гамлет», будь он проклят! Обо всем теперь Уилл размышлял его словами. Так его глубоко потрясла роль призрака, отца собственного умершего сына!
Уилл вспомнил, как они на следующий день после «Ричарда II» успели-таки сыграть премьеру «Гамлета», несмотря на суматоху в королевстве. Или благодаря суматохе… Властям явно было не до актеров. Пока разобрались, с чего заговорщики начали, пока до «Глобуса» добрались. Вот с премьерой и успели. А то ведь разъяренные зрители бывают пострашней властей! Те просто закроют театр, а зрители могут по досточке разнести! Дурак этот Эссекс! Надо было «Гамлета» и ставить в тот день – гораздо более взрывоопасная вещь. Могло бы рвануть. Там тебе и старая развратная королева, и молодой принц, и шальной Лаэрт. Чем не бунтарь Эссекс?
Впрочем, то, что Эссекс дурак, заранее было понятно. Но Саутгемптон-то о чем думал? Он вообще «Гамлета» читал? Теперь-то окончательно ясно, что он не автор, не Шекспир. Да и тот при нем, как Розенкранц при Гильденстерне, граф Ратленд – тоже мелюзга. Какие они Шекспиры?
Шакспер предавался этим грустным мыслям, лежа на собственной кровати и потягивая виски. Он теперь почти каждый день был пьян. Боялся, что его или убьют, или арестуют. В «Глобусе» после премьеры «Гамлета» Уилл не показывался. Найти его и здесь найдут, но зачем самому лезть на рожон? Вдруг в дверь постучали.
– Кто там? – хрипло рявкнул Уилл и выдохнул, услышав в ответ голос Ричарда:
– Да я, Уилл, открывай, не бойся.
– А чего мне бояться? – пробурчал он и открыл дверь.
– К нам сегодня по твою душу приехал кто-то в черном плаще. – Уильям поежился. – Тебя не нашел, а мне передал, чтобы ты ехал в Стратфорд и там пока пересидел.
– Так и сказал?
– Так и сказал. Передай, говорит, своему другу, что ему сейчас будет лучше в Стратфорде.
– Что за человек?
– Человек как человек: посыльный.
– От кого?
– Сказал, что ты знаешь от кого.
– Что за бред, Дик? И ты отпустил его?
– А что, я его связать должен был? Я откуда знаю, бред это или не бред. Но в целом предложение разумное. Театр тоже, кстати, из столицы уезжает. Ночью соберемся и с утра в дорогу! – Но Уилл, казалось, уже не слушал его. – Может, плеснешь? Я знаю, что ты жадный, но на прощание с другом грех не выпить.
Уилл как-то дернулся при слове «жадный» и молча пошел к столу, оставляя Ричарду возможность самому решать, что делать: следовать за ним или убираться восвояси.
Когда Романов подошел к какому-то многоэтажному дому, Александр некоторое время сомневался, следовать за ним или возвращаться в отель. Но пока он размышлял, дверь подъезда захлопнулась и стало ясно, что идти за Олегом дальше не получится.
Кончалась неделя их совместного пребывания в Лондоне. Олег с Алексом, казалось, стали друзьями не разлей вода. И вдруг сегодня в пять часов утра Александра разбудил какой-то шорох. Он приоткрыл глаза и увидел, что Олег одевается, стараясь не шуметь. Через минуту щелкнул замок входной двери, а еще через минуту уже одетый Александр осторожно вышел следом. Он сомневался, что сможет догнать Романова, но тот спокойно пил кофе в лобби-баре на первом этаже. Хорошо еще, что Александр спускался по лестнице, а не на лифте, а то бы Олег его точно заметил. Сомов попятился и тихонько поднялся на этаж выше. Потом на лифте доехал до цокольного этажа и там устроился в глубоком кресле с высокой спинкой, стоявшем за колонной. Минуты через три появился и Олег. Он равнодушным взглядом окинул пустующий ресепшн-холл и направился к выходу из гостиницы.