Стерн завершил свой отчет краткой характеристикой личности Бермана:
— Он не употреблял наркотиков, не пил, не курил. Имел абонемент в спортзал и в видеотеку, в прокате брал только документальные фильмы про насекомых. Посещал местную лютеранскую церковь и дважды в месяц работал волонтером в доме престарелых.
— Святой, — сыронизировал Борис.
Горан обернулся в сторону Вероники Берман, чтобы удостовериться в том, что она не слышала этот последний комментарий. Потом он обратился к Розе:
— Что еще?
— Я скопировала жесткие диски его домашнего и рабочего компьютеров. И даже запустила процедуру восстановления всех удаленных файлов. Но ничего интересного. Только работа, работа, работа. Этот тип был зациклен на своей работе.
Мила заметила, что Горан неожиданно погрузился в свои мысли.
Это длилось совсем недолго, а потом он вновь включился в разговор:
— А как обстоят дела с Интернетом?
— Я позвонила в фирму, которая обслуживает сервер, и мне предоставили список веб-сайтов, посещенных им за последние шесть месяцев. И там ничего… По-моему, ему нравились сайты про природу, путешествия и животных. А через Интернет он приобретал антиквариат и, прежде всего, коллекционных бабочек.
Когда Роза закончила свой доклад, Горан снова скрестил на груди руки и стал по очереди разглядывать своих коллег. Не обошел он вниманием и Милу, которая наконец почувствовала себя соучастницей событий.
— Ну и что вы об этом думаете? — спросил доктор.
— Я в растерянности, — тут же отозвался Борис, сопровождая эту фразу нарочито высокопарным жестом руки, закрывающей глаза. — Все слишком «чисто».
Остальные согласно закивали.
Мила не знала, что это могло значить, но не захотела спрашивать об этом. Горан провел рукой по лбу и потер уставшие глаза. На его лице снова отразилась отрешенность… Какая-то мысль отвлекла его на одну, может, на две секунды, затем криминолог по непонятной причине отодвинул ее в сторону.
— Какое первое правило в расследовании вины подозреваемого?
— У всех есть свои секреты, — тотчас прилежно ответил Борис.
— Именно, — согласился Горан. — Все мы, по крайней мере, хоть раз в жизни проявляли слабость. У каждого из нас есть своя большая или маленькая тайна, которую мы стараемся скрыть… Между тем оглянемся назад: этот человек — прототип добропорядочного мужа, верующий и очень трудолюбивый человек, — продолжал он, отчетливо проговаривая каждый звук. — Филантроп, сторонник здорового образа жизни, берущий напрокат только документальные фильмы, без вредных привычек, коллекционер бабочек… Такой ли он на самом деле?
На этот раз ответ был однозначным. Нет, он не был таким.
— Тогда что здесь делал человек с трупом девочки в багажнике?
— Наводил порядок… — высказался Стерн.
Горан согласился с ним:
— Он заворожил нас всем этим совершенством, чтобы не позволить взглянуть на него с другой стороны… В данный момент что-то еще находится вне поля нашего зрения.
— Тогда что же нам нужно делать? — спросила Роза.
— Начать все сначала. Ответ находится там, среди вещей, которые вы уже просмотрели. Перетрясите все заново. Вам нужно лишить его сверкающего ореола. Не позволяйте обмануть себя мнимым блеском совершенства его жизни: он служит для того, чтобы сбить вас с толку и спутать ваши мысли. И затем вам следует…
Горан снова погрузился в размышления, снова замер. Его внимание что-то отвлекло… И теперь это заметили все. В его голове созревала и разрасталась какая-то мысль.
Мила решила проследить за взглядом ходившего по комнате криминолога. Он отнюдь не растворился в пустоте. Девушка заметила, что он на что-то пристально смотрел…
Маленькая красная лампочка моргала, всем своим видом стремясь привлечь к себе внимание.
Гавила громко спросил:
— Кто-нибудь слушал сообщения его автоответчика?
В мгновение ока вся комната замерла. Все присутствующие уставились на телефон, подмигивавший им своим красным глазом. Они почувствовали себя виноватыми, пойманными с поличным в этой шумной забывчивости. Горан, не обратив на это никакого внимания, просто нажал на кнопку миниатюрного цифрового магнитофона.
Спустя секунду из небытия полились слова покойника.
Александр Берман в последний раз вошел в свой дом.
«Э-э… Это я… Э-э… У меня мало времени… Но я все равно хочу сказать, что сожалею… Я сожалею обо всем… Я должен был сказать тебе раньше, но не сделал этого… Попытайся простить меня. Это — только моя вина…»
Сообщение оборвалось, и в комнате воцарилась гробовая тишина. Взгляды всех присутствующих устремились на невозмутимую, словно статуя, Веронику Берман.
Горан Гавила был единственным человеком, кто не остался стоять на своем месте. Он подошел к жене Бермана и, обняв ее за плечи, попросил женщину-полицейского отвести ее в другую комнату.
Тогда именно агент Стерн обратился к присутствующим со следующими словами:
— Итак, господа, похоже, что это — признание вины.
Она назовет ее Присциллой.
Мила воспользуется методом Горана Гавилы, наделявшего определенными личностными качествами разыскиваемых им преступников. Чтобы из ускользающих теней сделать вполне осязаемых людей, придать им в своих глазах более достоверный вид. Она именно так назвала бы жертву под номером шесть, окрестив ее именем девочки, которой повезло гораздо больше и которая продолжает оставаться такой же, как и остальные ее сверстницы, в полном неведении того, чего ей удалось избежать.
Мила приняла это решение по дороге в свой мотель. Одному из полицейских было поручено сопровождать ее до места. На этот раз, после того как утром она резко оттолкнула от себя Бориса, молодой человек уже не предлагал свои услуги, впрочем, девушка не осуждала его за это.
Ее выбор в пользу имени Присцилла для шестой девочки был связан не только с необходимостью придания ей человеческого облика. Имелась и еще одна причина: Мила больше не хотела называть ее под номером. Теперь она чувствовала, что осталась единственной, кто больше всех переживал об опознании девочки еще и потому, что после звонка Бермана установление ее личности не являлось уже главным приоритетом.
Теперь у них в руках был труп, найденный в машине, и запись на ленте автоответчика, по всем признакам смахивавшая на признание. Беспокоиться больше не о чем. Теперь речь шла только о том, чтобы найти связь между торговым агентом и другими жертвами и сформулировать основной мотив преступления. Но возможно, он уже есть…
Жертвами стали не девочки, а их семьи.
Именно Горан растолковал его, наблюдая за поведением родителей убитых детей за стеклом морга Института судебной медицины. Родителей, которые, так или иначе, имели только по одному ребенку. Мать, которой перевалило далеко за сорок и которая по этой причине с биологической точки зрения больше не надеялась на новую беременность…