Роза Сара наблюдала за происходящим из угла зала. Она нисколько не сомневалась в том, что у ее коллеги ничего не выйдет. Однако Борис и Стерн верили в Милу. Горан ограничился лишь ожиданием результата.
— Мне так не хотелось бы просить вас об этом, ведь я знаю, как вы любили Дебби. Но очень нужно, чтобы вы сейчас вернули назад эти вещи.
Мила попыталась вложить в эту просьбу максимум твердости.
— Прошу вас ничего не забыть, даже самые, на ваш взгляд, незначительные предметы могут оказаться очень важными. Мы убеждены, что среди этих вещей есть некая деталь, которая выпала из поля зрения следователей. Я твердо знаю, что каждая из вас хотела, чтобы убийца Дебби был пойман. Ввиду того что никто не рискнул бы оказаться в роли обвиняемого в краже улик, рассчитываю на то, что вы исполните свой долг.
Принимая во внимание юный возраст девочек, эта угроза едва ли могла быть применима на деле, но она помогла Миле объяснить им всю серьезность их поступка. А еще отомстить за Дебби, которую так мало ценили при жизни и которая после смерти неожиданно стала объектом внимания только для хищнического мародерства.
Мила ждала, выверив продолжительность этой паузы, с тем чтобы каждая из девочек могла подумать. Молчание могло стать ее самым действенным орудием убеждения. Девушка знала, что с каждой секундой им становилось все тяжелее. Она заметила, как некоторые дети переглядываются. Никто не хотел быть первым. Наконец две девочки практически одновременно вышли из шеренги. За ними последовали еще пятеро. Остальные остались неподвижно стоять на своих местах.
Мила еще минуту всматривалась в их лица, пытаясь отыскать следы участия в былом мародерстве. Она от всей души желала, чтобы виновных было только семеро.
— Хорошо, остальные могут идти.
Девочки, не мешкая, распрощались и торопливо вышли из зала. Мила повернулась к коллегам, встретилась глазами с невозмутимым Гораном. Неожиданно криминолог подмигнул Миле, отчего девушка пришла в полное замешательство. Ей захотелось улыбнуться ему в ответ, но она сдержалась, поскольку находилась под пристальным вниманием и других членов следственной группы.
Прошло около четверти часа, когда в зал снова вошли все семь девочек. У каждой в руках были вещи Дебби. Они сложили все добро на стол, за которым во время официальных церемоний обычно сидели облаченные в тогу преподаватели.
В первую очередь это была одежда и аксессуары, а также девичьи игрушки: куклы и плюшевые медведи. Среди всего прочего были МР3-плеер розового цвета, пара солнечных очков, духи, соль для ванной, маникюрный набор в виде божьей коровки, красная шляпа и видеоигра.
— Это не я ее сломала…
Мила подняла глаза на пухлую девчушку, стоявшую перед ней. Она была самой маленькой изо всех — от силы лет восьми. Ее длинные светлые волосы были заплетены в косичку, а в голубых глазах стояли слезы. Девушка-полицейский улыбнулась, чтобы подбодрить девочку, и внимательно посмотрела на прибор. Затем взяла его в руки и передала Борису.
— Что это за штуковина?
Молодой человек покрутил прибор в руках.
— На видеоигру не похоже…
Он включил прибор.
На экране заморгала красная лампочка, посылая краткий звуковой сигнал через равные промежутки времени.
— Я же вам сказала, что он сломан, — поспешила уточнить пухлая девчушка.
Мила заметила, как Борис неожиданно побледнел.
— Я знаю, что это… черт возьми. Это прибор для получения сигналов от GPS. Некто откуда-то посылает нам сигнал…
Телевизионное обращение к семье шестой девочки не дало никаких результатов.
Больше всего звонков поступало от людей, выражавших свою солидарность, которые на самом деле только перегружали линии. Встревоженная бабушка пяти внуков звонила раз семь, чтобы «узнать последние известия о судьбе бедной девочки». Когда ее голос в очередной раз послышался в телефонной трубке, один из служащих, отвечавших на звонки, вежливо попросил ее больше не звонить, на что, вместо ответа, его послали к дьяволу.
— Если ты пытаешься указать на неуместность поведения людей, то тебе сразу говорят, что ты бесчувственный. — Таков был комментарий Горана, когда Стерн рассказал ему об этом эпизоде.
Следственная группа в это время находилась в передвижном полицейском фургоне, следовавшем по сигналу, полученному от GPS.
Впереди них шла бронированная машина группы особого назначения, которой, как незадолго до этого выразительно высказался Роке, на этот раз отводилась в операции главенствующая роль.
Такие меры предосторожности были продиктованы тем обстоятельством, что никому из полицейских не было в точности известно, куда мог завести их Альберт. Речь вполне могла идти о ловушке. Но у Горана на этот счет было иное мнение.
— Нет, он хочет что-то нам показать. Что-то, чем определенно очень гордится.
Сигнал GPS был перехвачен на участке в несколько квадратных километров. Определить координаты передатчика на таком расстоянии не представлялось возможным. Поэтому необходимо было отправиться на его поиски. Чувствовалось, как росло напряжение внутри фургона. Горан перекинулся со Стерном парой слов. Борис щелкнул затвором имевшегося у него оружия, чтобы проверить его боеготовность, затем убедился в том, что его пуленепробиваемый жилет плотно прилегает к груди. Мила из окна автомобиля наблюдала за территорией вблизи дорожной развязки.
Приемное устройство для сигналов GPS было отдано капитану спецподразделения, но Роза Сара на экране компьютера могла следить за тем, что видели перед собой их коллеги.
Голос по рации объявил:
— Мы приближаемся. Похоже, что сигнал послан из пункта в километре от нас, осталось немного…
Все вскочили, чтобы посмотреть.
— Что это за место? — спросила Роза.
Мила еще издали увидела величественное здание из красного кирпича, состоящее из нескольких павильонов, соединенных между собой в виде креста. Строение тридцатых годов прошлого века, стилизованное под готику, выглядело строго и угрюмо, полностью в духе архитектурных традиций церковных сооружений той эпохи. В контурах одного из павильонов вырисовывалась колокольня. А рядом с ней — церковь.
Бронированные автомобили выстроились в колонну вдоль длинной немощеной улицы, что вела к главному строению. Заехав на площадь, полицейские приготовились к штурму здания.
Мила вместе с остальными вылезла из фургона и посмотрела на почерневший от времени внушительный фасад. Над воротами висел барельеф с надписью:
«Visitare Pupillos In Tribulazione Eorum Et Immaculatum Se Custodire Ab Hoc Saeculo».
— «Помогать сиротам в их страданиях и оставаться чистыми от скверны этого мира», — перевел Горан для Милы изречение.
Одно время здесь находился сиротский приют. Теперь он был закрыт.