Жизнь в студии куда спокойнее. Мирно посиживая в Коммерческом отделе, я редко участвую в каких-либо тяжбах, любую работу можно отложить на завтра, или на послезавтра, или на послепослезавтра. Я всегда прихожу домой вовремя и успеваю приготовить ужин для мальчиков, а если я и задерживаюсь на работе, считается, что это дает мне право уйти пораньше в другой день и всласть побродить по «Нордстрому». [1]
А в последнее время мне не поручают вообще никакой работы.
Несмотря на досадное упущение с моей стороны – я не заметила крохотную гадкую лазейку в контрактах на фильм «Куда ушло время?», и этой лазейкой ловко воспользовались мои бывшие коллеги из «Корнфилд, Джаннолари энд Винстон» – Стэн Олсен, один из старших вице-президентов Коммерческого отдела, заявил, что отсутствие работы не имеет к этому никакого отношения. По мнению Стэна, подобными вещами должен заниматься Юридический отдел, и я ни в чем не виновата. Разумеется, вынося мне оправдательный приговор, он неотрывно пялился на мою грудь, но я позволила ему отвести душу, поскольку меня мучила совесть. Из-за трех дурацких слов, которые я проглядела, студия потеряла шестнадцать миллионов долларов. Конечно, отчасти руководство студии заслужило эти потери – нечего снимать барахло вроде «Куда ушло время?». Из-за этого фильма 112 минут моей жизни были потрачены впустую.
Подозреваю, отсутствие работы вызвано тем, что я перестала носить на работу высокие каблуки. Как-то раз Стэн Олсен сказал, что мои икры отлично смотрятся на высоких каблуках, и хотя я совсем не против, чтобы на мои ноги поглядывали молодые адвокаты, я не собираюсь истязать себя ради старика, которого возбуждают хорошенькие ножки. С того дня я стала носить лодочки без каблуков и мокасины, и именно тогда поток работы превратился сначала в ручеек, потом в тоненькую струйку, а потом в пересохшее русло.
Двадцати девяти лет от роду, имея высшее образование и отличную зарплату, я день напролет сижу сложа руки. В юридической школе мне и в голову не приходило, что я буду тосковать по работе. Мы не сомневались, что у нас будет уйма возможностей потягаться с лучшими и талантливейшими умами, которые поставили на юриспруденцию так же, как наши матери когда-то сделали ставку на преподавание.
Однако в юридической школе речь шла исключительно о правонарушениях и обосновании вынесенных решений. Нас учили оперировать фактами. Никто не учил нас бороться со скукой и складывать фигурки оригами из визиток клиентов. Ни один из преподавателей не рассказывал, как сделать вид, что тебе срочно нужно на прием к врачу, и как, болтая по телефону с подружками, прикидываться, что ты консультируешься с «экспертом по правовым вопросам». Предполагалось, что наш путь будет усыпан розами и впереди у нас долгие годы плодотворного умственного труда и заслуженного финансового вознаграждения.
Осуществление надежд. Тройка. На всякий случай я поставила ее карандашом. Время еще есть.
Выйдя из здания – я дерзнула покинуть его в десять пятьдесят девять и сорок пять секунд, – на съемочной площадке я наткнулась на Клэр, – та наблюдала, как телевизионный отдел занимается съемками очередного шоу. Она предложила отправиться на ланч в «Эппл Пэн», где к нам должна была присоединиться Лекси Харт. Честно говоря, я не очень люблю Лекси, но готова терпеть ее присутствие, если в конце нашей встречи меня ждет персиковый пирог с мороженым. Мы договорились встретиться в полдень, и у меня оставалось время съездить домой и накормить мальчиков.
Движение в это время дня всегда действует на меня угнетающе, и добравшись до дома, я отвратительно себя чувствовала и была в скверном настроении. У меня не было ни малейшего желания возиться с готовкой. Я сунула в микроволновку три лотка с замороженными обедами «Голодный Мужчина», подержала их там пару минут и отправилась в подвал. Я убежденная сторонница рационального питания, но порой все, на что я способна, это довериться семейству Тайсон и его замороженным полуфабрикатам.
Мальчики, позвякивая цепями, торопливо разорвали полиэтиленовую упаковку и жадно набросились на еду. Они уписывали ее за обе щеки и вычистили пластиковые лотки до последней крошки. В последнее время я ограничивала потребляемое ими количество калорий, к тому же они здорово проголодались, и все же они могли бы есть не так шумно. В мальчиках я не выношу прежде всего неумение вести себя за столом. Надо продумать план занятий по этой теме.
Я закрыла тяжелую подвальную дверь, задвинула засов, поправила прическу и снова нырнула в полуденную суету Лос-Анджелеса.
В «Эппл Пэн» было людно, но у Клэр только-только закончился роман со здешним метрдотелем, Алексом, и даже сейчас, после весьма болезненного разрыва – она не разговаривала с ним девяносто дней, называя это Периодом Очищения, – он всегда старался обеспечить нам лучший столик и бесплатный кусок персикового пирога на десерт.
– Добрый день, леди, – подмигнув, поприветствовал он нас с Клэр. Он был красавцем, каких поискать: такие встречаются только в мыльных операх – копна каштановых волос и чудесное лицо, которое так и хочется покрыть поцелуями. – Вас двое?
– Трое, – ответила Клэр. – Сейчас подойдет Лекси.
Алекс кивнул и ушел, не показывая прочим клиентам, что нам с Клэр оказывают здесь явное предпочтение.
– Неужели он до сих пор в тебя влюблен? – сказала я. – После того, как ты дала ему отставку?
Клэр посмотрела вслед Алексу.
– Было нелегко. Не было выбора.
Клэр, моя лучшая подруга, возглавляет отдел на телестудии «ФОКС» и в рабочее время крайне редко говорит распространенными предложениями.
– Он смотрит на тебя таким собачьим взглядом.
– Я же сказала, выбора не было. Он такой сладкий. Как леденец.
Мы пришли на пять минут позже назначенного времени, но Лекси все еще не было. Это в духе Лекси, у которой слишком белые зубы, слишком узкие бедра, и которой ничего не стоит явиться на встречу на час позже, хихикая и потряхивая локонами, как ни в чем не бывало – лишь бы вокруг было в достатке представителей противоположного пола.
– Интересно, где у Лекси желудок? – как-то спросила я Клэр.
– Внутри.
– Где внутри? Она же совершенно плоская. А если у нее есть желудок, где умещается печень? И почки?
– Почек у нее нет.
– Нет почек? Но как тогда очищается ее кровь?
– Крови тоже нет, – сказала Клэр. У нее на все есть ответ.
Алекс провел нас в отдельную кабинку в глубине зала, отставил мой стул и плавно подвинул его в нужном направлении именно в ту секунду, когда я соизволила опустить на него свое мягкое место. Он улыбнулся и снова исчез.
– Не понимаю, – сказала я Клэр. – Может, все дело в том, что он официант? Или мало зарабатывает?
Клэр покачала головой.
– То, что он официант, меня не волнует. И деньги у меня есть.