И все же обычно я неукоснительно следую инструкции. К этому я старалась приучить и мальчиков: когда у вас появляется новая игрушка, прочтите проклятые инструкции – твержу я. Сколько раз я наблюдала, как мальчики пытаются собрать, к примеру, декорации для домашнего театра, избегая инструкции, точно это нечестивые письмена, начертанные рукой дьявола. Часа через два, видя, что ничего не выходит, злые и потные, они наконец заглядывают в инструкцию, хотя с этого следовало начать. Сама я за это время обычно тоже успеваю устать и проголодаться.

– Прошу всех подойти ко мне, – сказала я, спустившись в подвал. – Я должна сделать объявление.

Дэниел лежал в постели. Его глаза были затуманены, а кожа приобрела землистый оттенок. Алан помог ему подняться, и они вместе уселись на пластмассовые стульчики, которыми мы пользовались во время занятий. Оуэн хотел сесть рядом, но я остановила его и попросила встать перед классом.

– Оуэн, ты наш лучший студент, и я хочу поблагодарить тебя за сотрудничество и прилежание.

– Спасибо, – тепло улыбнулся он.

– Это тебе спасибо. Наблюдая за твоими успехами, я пришла к выводу, что ты готов перейти на следующую ступень и совершить небольшое путешествие. Не возражаешь?

– Н-нет.

– Ты сомневаешься?

Он пожал широкими плечами и опустил глаза.

– Просто… Я уже привык жить здесь. Здесь мне хорошо. Ты заботишься о нас, и мне очень нравится смотреть кино.

Интересно, в чем дело: он боится свободы или не хочет лишиться инъекций морфия. Не хватало еще сделать его наркоманом. Надо постараться раздобыть метадон. Мой уикенд опять уйдет коту под хвост.

– Милый Оуэн, мне приятно это слышать, но речь идет всего лишь о короткой вылазке. Думаю, для тебя настало время сделать следующий шаг. Ты веришь мне?

Оуэн кивнул. Уроки доверия были одними из первых в Пансионе.

– Прекрасно, – сказала я. Я обернулась к Алану и дрожащему Дэниелу.

– Смотрите внимательно, когда-нибудь вам предстоит то же самое.

Обращаясь к Оуэну, я сказала:

– Сними брюки.

Его товарищи смотрели на нас во все глаза. В глазах Оуэна мелькнул какой-то проблеск.

– У нас будет урок секса?

– Не сегодня. – Разумеется, в нашей программе были и такие уроки. Каждый мальчик должен научиться доставлять удовольствие женщине, и студенты Пансиона поначалу были совершенно несостоятельны по этой части. Однако теперь, получив от меня кое-какие наставления и хорошенько потренировавшись, они научились прекрасно координировать руки, глаза и язык и могут возбудить и удовлетворить самую взыскательную женщину.

– Сними брюки, – повторила я. – Трусы тоже сними.

Оуэн покорился и через полминуты уже стоял полуголый. По его съежившемуся пенису я поняла, что бедняжке холодно.

– Это недолго, – успокоила его я.

Я внесла в конструкцию ошейника кое-какие изменения, укоротила ремни и сняла тяжелую пряжку. От того, что было, осталось несколько кожаных петель, блок питания на батарейках и два медных штырька, на которые подавался ток.

Я опустилась на колени и, придерживая его яички одной рукой, другой закрепила ошейник под мошонкой, перекинув ремешки через пенис и закрепив их. Я почувствовала, что пенис начал твердеть, и старалась работать побыстрее, чтобы Оуэн не успел испачкать мне руки. Штырьки соприкасались с нижней частью мошонки, уютно разместившись в складках кожи. Я немного подтянула ремешки, и теперь ошейник сидел как влитой.

– Ну вот, – сказала я, поднимаясь. – Можешь надеть брюки. Тебе удобно?

Оуэн оделся и походил по подвалу, насколько позволяли кандалы и цепи.

– Немного тесновато.

– Это пройдет. Привыкай. Старайся побольше ходить, пока не перестанешь его замечать. Попробуй садиться, вставать, принимать любые позы. Я хочу, чтобы ты не чувствовал его, когда мы отправимся в город.

Выражение его лица стало таким трогательным, что мне захотелось его расцеловать.

– Мы поедем в город? И там будут другие люди?

– Именно о такой вылазке я и говорила. Завтра вечером.

– Но мне нечего надеть.

Эти слова лишний раз подтверждали, что мальчик кое-чему научился. «Мне нечего надеть». В такие минуты учитель может по праву гордиться собой.

– Не волнуйся, – сказала я. – Мы тебе что-нибудь подберем.

Я вытащила портновскую ленту и сняла с Оуэна мерки. В мужском отделе «Барнейз» я присмотрела очень неплохой костюм, завтра утром мне придется заехать туда еще раз.

До встречи в парке на Беверли-Хиллз оставалось три часа. У меня было предостаточно времени, чтобы облачиться в свой умопомрачительный туалет и вылить на себя флакон средства от мошек. Если мы, конечно, в самом деле, собираемся гулять в парке. Мне кажется, когда люди говорят, что Голливуд проглатывает людей заживо, речь идет не про комаров.

Впрочем, это не имеет значения. Ведь речь идет о Джейсоне Келли, а значит, как обещала настольная игра, в которую я играла в детстве, меня ждет Сказочное Свидание. Не сомневаюсь, этот вечер запомнится мне на всю жизнь.

Урок № 5 Как это делается

Прямота и беспристрастность. Только ради них я правдиво описываю все, как было. Радостное волнение, ликование, разочарование и унижение. Больше всего на свете мне хочется съежиться, натянуть на голову одеяло и не вылезать из постели пару месяцев, пока все ни разрешится само собой, но я твердо решила пройти этот путь до конца, оценивая себя прямо и беспристрастно, и проверить, принесет ли это свои плоды. Никаких размышлений, только факты.

Здравый смысл. Ноль. Вы слышали? Бывает ли оценка ниже? Нет, пожалуй, я должна поставить себе минус единицу.

Держись, Кесси. Ты справишься.

Без пяти семь я была в парке. Мне не хотелось показывать, что я сгораю от нетерпения, но я решила, что опаздывать не стоит. Я страшно торопилась, потому что провозилась сорок пять минут, решая, какое надеть белье: сексуальное, или то, что носят старые девы. Довод в пользу сексуального: оно сексуально, и этим все сказано. Довод в пользу стародевического: лифчик поддерживает грудь, трусики подтягивают живот. На самом деле все сводилось к простому вопросу: «Захочется ли сегодня вечером кому-то кроме меня смотреть на упомянутое белье?» В конце концов, я решила надеть стародевическое, а сексуальное взять с собой, намереваясь убить двух зайцев. Знай я, чем все кончится, я не стала бы ломать голову над всякой ерундой, а бежала бы в Канаду.

В десять минут восьмого Джейсона не было и в помине, и я начала нервничать. Единственным утешением для меня служило то, что, следуя его инструкциям, я не рассказала о свидании никому, даже Клэр, и о моем унижении никто не узнает. В придачу у меня разболелась рука, искусанная мурзиками. Мне удалось замаскировать ссадины при помощи жидких повязок, но если я слишком долго держала руку опущенной вниз, она начинала нестерпимо ныть, и время от времени мне приходилось поднимать ее ладонью вверх, становясь похожей на неудачную копию статуи Свободы.