После почти полугода сплошных обломов и беспрекословного послушания я решил, что моя рабская покорность Норин совершенно бесполезна. Я мог до упора таскаться за ней, точно потерявшийся щенок, – ее запах завораживал меня за столом у Дуганов, по всему их дому, в школьных коридорах, – но если она собиралась всякий раз откусывать леску, бесцельно было закидывать удочку. Эту рыбалку пора было кончать.
А потому, когда подошел вечер очередной среды, я остался дома вместо того, чтобы направиться к Джеку на обед. То же самое – в четверг. А весь тот уикенд я проболтался с другой компанией, пытаясь забыть свои беды. В первый день я, должно быть, тысячу раз вспоминал Норин; во второй день цифра снизилась, думаю, где-то до 999. Это уже было начало.
Две недели спустя целые часы порой проходили без запаха соленой воды и плодов манго, внезапно выскакивающего у меня в голове, и я знал, что уже нахожусь на пути к полному выздоровлению. Если Норин мне не светила, значит, она мне не светила – и какого, собственно, черта это должно было кого-то волновать? Ронда Райхенберг и ее завораживающая сладость были от меня всего в одном телефонном звонке, возникни вдруг такая потребность.
Прошел, должно быть, целый месяц, и однажды я проскользнул в школу после пропуска нескольких уроков и принялся пробираться по коридору, стремительно перебегая от ниши к нише, точно десантник, по которому то и дело шпарят из пулемета. Едва я завернул за угол, готовясь по боковому коридору рвануть прямиком до классной комнаты, как…
– Ты что, с дуба рухнул? Что ты делаешь?
Норин. Руки скрещены на груди, губы сжаты. Явно меня дожидается. Но как она узнала, что я там буду? Честно говоря, я и сам не знал, что там окажусь. Тем не менее я, без всяких сомнений, был ее мишенью, и она устроила мне засаду.
– В класс иду, – ответил я. Черт возьми, по крайней мере, это была правда, пусть и не слишком учтивая.
– Я не об этом. Я обо всех этих номерах типа «я к вам не ходок». Это очень глупо.
– Правда?
– Предельно глупо. – Норин подняла руки и подалась ко мне, упираясь ладонями в стену по обе стороны от моей головы.
– Не думай, что я не знаю, чего ты добиваешься.
– Я не знаю. А ты знаешь. – Это уже было круто. – О чем мы вообще говорим?
Внезапно я оказался прижат к стене, губы Норин буквально впились в мои, и я так обалдел, что только и мог, что отвечать ей поцелуями. На самом деле все должно было произойти совсем не так. На самом деле я должен был ее соблазнить – мужчина постарше, девушка помоложе, бабочки в животе, хихиканье с подружками. Но все произошло именно так – и вышло просто идеально. Норин вздыхала и целовала меня, я целовал ее в ответ, и все это тянулось до тех пор, пока мистер Карбонари, учитель анатомии, не вышел из своего кабинета и не прописал нам обоим пару часов самоподготовки после уроков за болтание по коридорам во время занятий. Мы взяли квитки с уведомлением о наказании, сунули их себе в задние карманы и продолжили обниматься.
Все оставшееся время учебы в школе мы с Норин постоянно встречались. Мы не были классической парочкой – такое обычно резервировалось для лучших спортсменов и капитанш групп поддержки – но народ все-таки знал, кто мы, и регулярно слеплял нас воедино. Винсент-и-Норин, Норин-и-Винсент было практически одним словом. Редко случалось, чтобы кого-то из нас пригласили на вечеринку, а другого не пригласили. Если же все-таки случалось, мы просто пропускали это событие.
Джек разыгрывал из себя типичного старшего брата, делал целое шоу из отстаивания чести младшей сестры, ругал меня за то, что я опаздывал на свидания или вовремя не возвращал Норин домой. Угрожал меня искалечить, если я разобью ей сердце – такого рода дела. Но все между нами было как всегда, и я знал, что в глубине души Джек в восторге от того, что теперь мы все как одна семья.
Прошло два года, и наши узы только укрепились, когда моя учеба в школе подошла к концу. Выпуск стал пустым делом, поводом прогуляться по помосту и ухватить скатанный в рулон лист бумаги, который даже не был настоящим дипломом; дипломы нам должны были выслать шесть месяцев спустя. Я определенно не входил в ряды тех, кто после школы отправляется в университет, хотя учился я совсем не так плохо, но и техникум тоже не был моей дорожкой. В те времена просто не существовало таких университетов, где ты мог четыре года просиживать задницу, в перерывах развлекаясь с подружками и откалывая всевозможные номера. Теперь такое называется «получить степень по блату».
К тому Норин предстояло еще год проучиться в школе, и, хотя она обсуждала со мной ускорение своего курса, чтобы выпуститься пораньше, я ее от этого отговорил.
– Не торопись, – сказал я ей. – Понаслаждайся еще один класс. А я буду рядом.
Тем не менее мне требовалась работа, а в условиях очередного кризиса было только одно место, где я мог получить нужный мне хлеб. «Продукты Дугана». Вышло так, что сам старый Папаша Дуган решил предложить мне пост заместителя заведующего в своем магазине. В тот момент своей жизни я еще ни разу не бывал ничьим заместителем, а также не был так уж способен чем бы то ни было заведовать, не говоря уж о целом магазине. Неудивительно, что я был одновременно шокирован, польщен и напуган, а потому мгновенно согласился.
– Я так прикидываю, ты уже лет пять травы разгружаешь, – сказал мне Папаша Дуган, вытирая ладони о покрытый зелеными пятнами фартук и подсчитывая выручку за тот день. – Джека эта работа не интересует, а ты знаешь, как тут и что.
– Знаю. – Это было наполовину подтверждение, наполовину вопрос.
– Еще я намерен позаботиться о том, чтобы ты получил работу. Чтобы ты по-прежнему мог водить мою девочку во всякие правильные места. – Папаша слегка мне подмигнул. Ответить на это я даже не попытался. – Если ты когда-нибудь из-за меня обеднеешь, я об этом уже не услышу.
Так я стал заместителем заведующего в «Продуктах Дугана» и принялся энергично учиться всему, что вообще требуется знать о делах управления небольшим продуктовым магазином. На это у меня ушла от силы неделя. Ты проводишь инвентаризацию, помещаешь заказы, повышаешь цену на продукты, еще больше повышаешь цену на травы, получаешь деньги, расплачиваешься с поставщиками, снова проводишь инвентаризацию и т. д. и т. п. Через месяц я в совершенстве овладел профессиональным жаргоном и стал настоящим экспертом по телефонным разговорам, помещая спецзаказы для особых клиентов.
– Послушай, Гарри, – втолковывал я как-то раз одному из поставщиков, торговцу кинзой, чья ферма в Окснарде производила самые первоклассные травы, какие только бывали в центральном Лос-Анджелесе. – Говорю тебе, тот народ хотел твой товар еще вчера. – При этом я вертел в пальцах авторучку, подцепив эту жеманную привычку у Папаши Дугана и тщательно ее культивируя. – Да-да, кинзу, розмарин, весь этот товар, который вы там так классно производите…
Тут звякнул дверной колокольчик, но я не позаботился оглянуться на вход. Возможно, если бы я это сделал, все вышло бы совсем иначе. Если бы я увидел, как они входят, может статься, я успел бы собраться с мыслями, притворился бы, что магазин закрыт, – и вся паскудная цепочка событий тут бы и оборвалась. Хотя вряд ли – от мафии так просто не отмахнешься.