— Я нашла пятьдесят центов, — говорит она, хлопая по прилавку двумя четвертаками.
В первую секунду он ничего не соображает. При чем здесь пятьдесят центов, когда речь должна идти о свидании? Тут его осенило: жвачка. Жвачка.
— О, — только и может сказать он. — Отлично. — Он опускает поданную мелочь в денежный ящик.
— Я могу получить назад мои двадцать баксов? — спрашивает она, моргая такими милыми, большими, голубыми глазами.
Он кивает головой и вынимает из денежного ящика ее купюру. Подает ей, смотрит, как она кладет ее в карман. Наклоняет голову и смотрит в пол. Ему легче говорить, не глядя на нее.
— Послушай, — говорит он; слова застревают в горле, — может, мы как-нибудь куда-нибудь сходим?
Ответа нет. Он боится поднять глаза. А что, если она смеется над ним?
Но смеха не слышно, да и ответа не будет. К моменту, когда он собирает всю свою волю, пересиливает страх и поднимает голову, над входной дверью звякает колокольчик. Девушки нет.
Оказавшись на улице, Анджела замедляет шаги. Рой появляется из-за деревьев, растущих позади магазина, подходит к ней.
— Получила двадцать баксов?
— Да.
— И девятнадцать пятьдесят, которые он дал тебе на сдачу?
— Твоя наука, — смеется она.
— Это трюк с двадцатидолларовой купюрой, — говорит Рой. — Старейший трюк, описанный в книгах. Может быть, и не самый старый, но…
— Господи, это было так легко. Я и не думала, что это будет так легко.
— Это азы. Самое необходимое. Будет еще легче. Но учти, так бывает не всегда.
— Понимаю, понимаю. Это просто… это доставило удовольствие. Как будто сделала что-то хорошее для разнообразия.
Рой пожимает плечами. Он рад, что для нее все кончилось хорошо.
— Да нет, все это не так. Это всего лишь один из способов делать дела.
— Так что, — говорит она, — давай снова провернем такое же дело. На этой улице есть киоск «7–11». [11]
— Нет, хватит. Мы договаривались на один трюк.
— Ну давай, экое дело какой-то затрушенный киоск. Тоже мне событие. Ну как, по-твоему, я смогу совершенствоваться, если у меня не будет практики?
— Тебе и думать не следует о том, чтобы совершенствоваться, и вообще не следует практиковаться. С этим покончено.
Именно этого он и опасался. Тяги к легким деньгам. Самое первое дело, которое он провернул, было тоже с двадцатидолларовой купюрой, а потом все пошло по восходящей. Хэнк обучил его всем ходам и выходам, всем подробностям и особенностям этой системы; но именно его первое дело, трюк с двадцатидолларовой купюрой, поймало его на крючок, втянуло его в это занятие.
— Не хочешь ли пообедать? — спрашивает он Анджелу, надеясь, что она не выкинет какой-нибудь очередной фокус.
— Конечно, хочу, — отвечает она. В голосе нотки разочарования, это заметно; но на сей раз обошлось без наказания молчанием. Она разумная девочка. Она знает меру.
Зуммер из заднего кармана брюк. Лицо Роя искажает гримаса, будто кто-то впился ему в ягодицу. Он протягивает руку назад, нащупывает твердый пластиковый квадратик, подающий звуковой сигнал. Его можно настроить на подачу вибросигнала. Эту техническую новинку Рой ненавидит.
Он достает из кармана пейджер и смотрит на номер. Номер ему неизвестен, но после номера стоят четыре цифры 2420. Это код Фрэнки.
— Вот дерьмо.
— Что?
— Я получил сигнал позвонить.
Анджела, улыбаясь, многозначительно смотрит на него:
— Срочная распродажа антиквариата?
— Отдают почти даром. Мне надо найти телефон-автомат.
Анджела достает свой мобильный телефон, но Рой жестом руки просит убрать аппарат.
— Да что ты, звони, — убеждает она. — У меня оплачено пропасть сколько времени.
— Из автомата, — стоит на своем Рой. — В нашем деле надо только так.
Они быстрым шагом идут по улице, Рой пробегает взглядом по обеим сторонам улицы, выискивая телефонную кабину. Ага, вот она, на другой стороне. Рядом с гастрономическим магазином.
— Жди меня здесь. Я быстро.
Когда Рой втиснулся в узкую телефонную будку, то понял, что Анджела пересекла улицу вместе с ним. Она машет ему рукой через стекло. Рой набирает номер с экрана пейджера и ждет, когда Фрэнки ответит.
— Алло? — отвечают неуверенно. Голос незнакомый.
— Фрэнки?
— Нет, это Боб.
— Боб?
— Да.
Рой в смущении:
— Боб, ты мне звонил?
— Нет. Нет, ты звонил мне. Ты звонишь по этому номеру.
— Правильно, — говорит Рой. — Я получил сообщение на пейджер. И этот номер у меня на пейджере…
Во время разговора Рой отмечает, что фоном в трубке звучат какие-то голоса. Вот как будто голос Фрэнки, чем-то ошарашенного Фрэнки: «…отойди к черту от телефона, жалкий идиот. Дай мне его, дай мне…» Слышится возня, затрудненное дыхание. Затем из трубки доносится голос Фрэнки, громкий и чистый:
— Рой?
— Да, это я. Что там происходит?
— Я в аэропорту. Звонил тебе на пейджер, отошел на секунду пописать, в это время ты как раз и позвонил, и какой-то козел снял трубку и ответил тебе. Кстати, кто ответил тебе по автомату в аэропорту?
— Боб. А в чем дело?
— Я здесь заварил одно дельце, и теперь ты мне нужен. Кукла по-ямайкски; все готово, я пыхтел над этим дельцем не одну неделю. Парень и курс понизить готов, дело на мази.
Анджела прижимается лицом к стеклу телефонной кабины, черты ее лица искажаются. Рой отворачивается.
— У меня здесь тоже дело, я не могу его бросить на середине. Может, можно подождать до завтра?
— Нет, никак нельзя. Он нервный, как истеричная баба, и не захочет откладывать.
— А деньги при нем?
— Конечно, об этом я и толкую.
Анджела снова перед ним, в руке у нее губная помада. Она начинает что-то чертить помадой на стекле; Рою хватает одной секунды, чтобы распознать написанное: 7–11, 7–11, 7–11. Он снова отворачивается от нее. На этот раз запутывается в телефонном шнуре.
— И сколько?
— Примерно тридцать штук, — отвечает Фрэнки. — Я сказал ему, что мы можем встретиться в баре зала компании «Дельта» в три часа.
Рой смотрит на часы — сейчас около двух. Прикидывает расстояние, пробки, возможные остановки — времени у него в обрез.