— Вообще-то я о вас уже слышал, — сообщил он, бросив косой взгляд на вернувшуюся Арабеллу.
— Ладно, Стефано. Закрыли тему. — Арабелла поставила на стол ведерко с охлажденным шампанским и положила несколько ложек.
Стефано пожал плечами. Анника полусонным движением опустила на стол поднос с крохотными кофейными чашечками и уселась на диван.
— А что? Студент-отличник. Сама говорила.
— Стефано!
— Ваша сестра спасла мне жизнь, — сообщил Виктор.
— Ну, это ее специальность.
— Ску-учно, — проскулила с дивана Анника.
— А ваша специальность, если не секрет?
Лицо Стефано сохраняло дружелюбную нейтральность.
— Если верить моей сестре — безделье. До тех пор, пока ей ничего не надо. Но для нее я могу сделать все, что угодно.
Арабелла опустила чашку на блюдце:
— Стефано! Ты очень остроумен.
— Мир, мир! Сдаюсь.
Он встал, положил руки на плечи Арабеллы и запечатлел на ее щеке братский поцелуй. Анника тоже зашевелилась. Стефано кивнул ей. Она подхватила одеяло и направилась к лестнице. Стефано схватил руку Виктора и очень крепко сжал ее:
— Мы на третьем этаже. Остальной дом в вашем распоряжении. Включая винный погреб.
Арабелла хлопнула брата по спине, и он направился догонять Аннику. Потом Арабелла снова оказалась у него на коленях, так же как и при их первом поцелуе. Только вчера? Мысли путались. Позавчера? Она схватила ложку и воткнула ее в ведерко с охлажденным шампанским.
— Хочешь в винный погреб? — спросила она, наклонив его голову назад и касаясь губ.
Его взгляд выхватил адмирала, представленного зрителю уже не целиком: жестокие турки лишили храброго защитника Республики рук и ног. Виктор крепче обнял Арабеллу.
— Ты хочешь в мой погреб… — прошептала она. — Погоди. Закрой глаза.
Он послушно сомкнул веки и почувствовал на губах что-то холодное и сладкое. Вслед за этим его рта коснулись губы Арабеллы. Ореховое мороженое во рту таяло вместе с остатками последних сомнений.
Виктора разбудила скатившаяся на его плечо слеза.
— Что с тобой? — забеспокоился он.
Она покачала головой и вздохнула.
— Из-за меня?
Рассвет уже разбудил первых ласточек, пробовавших горло в гнездах под карнизами. Утренний свет смешивался с оранжевыми отблесками городских огней, подсвечивающих кровать под балдахином и треснувшее зеркало в резной дубовой раме. Полуосыпавшаяся лепнина потолка напоминала пасть чудовища с обломанными зубами.
— Нет. Брат.
Она всхлипнула. Рыцарь-защитник встрепенулся в Викторе и обнажил меч.
— Он тебя бьет?
— Нет. Но мы все время ругаемся. — Она снова вздохнула и нахмурилась. — У нас проблемы…
— Я слышал часть спора. Он назвал тебя сентиментальной. Что он имел в виду?
Арабелла поджала губы:
— Что ты слышал?
— Да почти ничего. Что он не может принимать решения единолично. Какой-то Мак… Макензен. Арабелла, что…
— Его убьют. Забьют до смерти, если я не продам дом. — Она зажмурилась и тряхнула головой. Виктор крепче прижал ее к себе, и Арабелла склонила голову к нему на грудь. — Когда Стеф тебя услышал, он думал, что это они. И хотел дорого продать жизнь. Он много играет. И проигрывает. Пришла пора расплачиваться.
Виктор вспомнил многочисленные замки. Атмосферу самозащиты, которую он приписывал ее слепоте.
— Значит, эти взломщики…
Арабелла кивнула и вздрогнула.
— А… полиция ничего не может сделать?
Арабелла откинула голову назад, выражая этим жестом мнение венецианцев о своей полиции.
— В первый раз они забрали несколько картин попроще. Потом взяли хорошие. А в следующий… — Она всхлипнула. — Эта клика старше дожей, они дают деньги и забирают тебя. Ты мне веришь?
— Верю.
Виктор смотрел на Арабеллу, но видел Карлу из ювелирной лавки, царапины на стене отеля, глаза Мейера.
— И что вы намерены предпринять?
— Он хочет продать дом. Вместе со всем содержимым. Немедля. Макензен — наш адвокат. Я собираюсь взять кредит, но Стеф не хочет ждать. Ему плевать на дом, на традиции. Но мне все это не безразлично.
Утро набирало силу. Виктор искал слова ободрения, но не находил их. Хотел было рассказать о своих ночных призраках, но почему-то сдержался, молча сжимая девушку в объятиях. Под окном пыхтели баржи, рычали катера, плескали весла. Она гладила его лицо, едва касаясь кожи пальцами.
— Вчера внизу, прежде чем меня поцеловать, ты на секунду отвлекся. О чем ты думал?
— Я смотрел на человека на потолке.
Арабелла улыбнулась и выдохнула какой-то неясный звук. Лицо стало строже и старше. Она важно кивнула:
— Бедный адмирал Брагадино. Дальний предок матери. Пятнадцатый век, войны с турками. Он сдался…
Она замолчала, как будто прислушиваясь к чему-то.
— Турки обещали отпустить пленных, но не сдержали слова.
— И всех убили?
— Изрубили всех, кроме него. Ему отрезали уши и нос и вывесили за борт. Потом с живого сняли кожу и сделали из нее чучело. Доставили в Константинополь. Венеция потом получила тело. — Небрежный жест рукой. — Он похоронен там, в церкви…
Виктор почувствовал себя неуютно. Слишком равнодушно повествовала Арабелла о своем незадачливом предке. Виктор опять вспомнил о собственном черном человеке.
— Твоему брату угрожает что-то подобное?
Она покачала головой:
— Они получат свои деньги. Макензен сегодня пришлет охрану. А нам пора вставать.
Виктор глянул на часы. Без пяти шесть.
Она поцеловала его в грудь:
— Институт перетасовал расписание. Ты выступаешь завтра в десять тридцать. Я протолкнула тебя вперед.
Виктор поцеловал ее, но сказать ничего не успел. Он услышал, как Анника тянет что-то о кофе, а Стефано недовольно ворчит, что еще шесть утра. Арабелла прижалась к Виктору и не двигалась, пока молодые люди не покинули дом.
— Не хочется, но надо, — решительно заявила Арабелла и оторвалась от Виктора. Он успел ее поцеловать и вспомнил о браслете.
— Давай встретимся днем.
— Не смогу, — вздохнула она. — Макензен…
— На полчаса. Это для меня очень важно.
— Ладно. В полдень в той же маленькой траттории.
— Вот и хорошо.
Она уже натянула футболку и джинсы.