— В каком смысле?
— Взять, к примеру, свадьбу. Прошло полгода, и Донован, который готовился к этому событию, словно к вторжению в Нормандию, больше не казался… столь воодушевленным. Как будто сомневался. Не во мне, не в моем желании, но в себе самом. И всего несколько недель спустя я поняла, что он спит с Джудит Макбрайд.
— Частный детектив?
— Здравый смысл. Это было очевидно с самого начала, просто я не желала осознавать. — Знакомая песенка. — На самом деле, мои так называемые подруги — волчья стая светских сук, проводящих время в обсуждении фальшивых человечьих ногтей и причесок, — где-то через месяц просто вывалили на меня все это. «Видела сегодня за ланчем Джудит с Донованом, — сообщает мне одна. — Чудесно они проводят время». А я вынуждена кивать, улыбаться и поддерживать разговор, делая вид, что речь идет об обычной деловой встрече работодателя и служащего. Ну, в конце концов я все поняла и была совершенно раздавлена. Пять лет жизни коту под хвост, и все потому, что какая-то увядающая старая кошелка не может придумать ничего лучшего, как морочить голову обезумевшему Раптору.
Я интересуюсь, говорила ли она Доновану о своих подозрениях, и она качает головой:
— Я собиралась. Все время хотела подойти к нему, поговорить, но не могла себя заставить. Как будто, если я не заговорю об этом…
— …останется надежда, что все это неправда, — заканчиваю я.
— Вот именно. Так вот я и сидела дома, на заседаниях Совета, в ресторанах, не раскрывая рта и тоскуя примерно так же, как и сам Донован.
— И что же дальше? — Я целиком поглощен рассказом, и хотя все еще стараюсь ни на йоту не снижать уровня своего негодования, от ее слов решимость моя слабеет.
Джейси обводит взглядом мою сумрачную квартирку.
— У тебя есть какие-нибудь травки? — спрашивает она и проводит по губам языком.
— Как раз кончились. И раз уж я не жую, то никто не будет. Меня интересует, как ты устроила этот маскарад?
— Сейчас дойдет и до этого, — отвечает Джейси. — Я была готова порвать с Донованом, переехать и зажить собственной жизнью. Если не простить, то хотя бы забыть. Но тут состоялось экстренное заседание Совета.
— Это мне знакомо.
— Речь шла о Раймонде и его все более открытой связи с человечьей женщиной. Это вызвало определенное беспокойство среди членов Совета, и, признаюсь, я шумела чуть ли не громче всех. Раймонд шлялся по всему городу то с одной из своих секретарш, то с какими-то знакомыми, даже с парой профессионалок из человечьей службы сопровождения, и все это было просто… неестественно. Между тем Совет искал возможность поймать его с поличным, чтобы наложить штрафные санкции, прямо скажем, немалые. Сорок — пятьдесят миллионов баксов, в общем, чистое вымогательство. Не знаю, кто в данном случае вызывает большее отвращение — Раймонд или Совет. Оставался вопрос, как поймать его на месте преступления. Решили, что нам необходим кто-то в его окружении. Кто-то, способный подстеречь его и получить доказательства.
— Провокация, — киваю я.
Она собирается мне возразить, но в конце концов просто соглашается:
— Да, провокация.
— Так вот когда Джейси Холден стала Сарой Арчер, — начинаю я складывать разрозненные куски в единое целое.
— Прекрасно, детектив. Выходите в следующий круг.
Теперь составные части моего расследования складываются вместе, обретая смысл. Удивительно, как я раньше не догадался, но это как идти по лабиринту от конца к началу — ответвления и повороты на месте, но ты замечаешь их, уже миновав.
— Так вот почему ты исчезла с такой легкостью. При помощи Совета.
— Самой незначительной, — уточняет Джейси, — однако кое-какие связи они действительно использовали. Лишь двое из членов Совета знали, что я… так сказать, преобразилась. Остальные, как и все, думали, что я просто исчезла.
— Но простой смены костюма явно недостаточно, разве не так? — вспоминаю я офицера Таттла, симпатичного полицейского, который избавил меня на Четыреста пятой от ужасного штрафа, более чем заслуженного. — Тебе ведь пришлось удалить ароматические железы?
Джейси дотрагивается до маленького шрама на шее, с трудом различимого на ее ребристой шкуре.
— Это было тяжелей всего. У меня был сногсшибательный запах. — Она пытается усмехнуться, но это унылая, болезненная улыбка, и впервые за последний час с лишним я чувствую, что меня скорее тянет к ней, нежели отталкивает.
— Мед и леденцы, — предполагаю я. — Легкий, воздушный.
— Жасмин, — говорит она. — Резкий. Я могла зайти в цветочную лавку, и ты никогда бы меня не обнаружил. По крайней мере, носом. Но желание отомстить оказалось сильнее желания сохранить запах, так что наш представитель Диплодоков удалил мне железы. Он был хирургом, и у нас состоялось полуночное рандеву в его клинике: только он, я, скальпель и веселящий газ.
— А вернуть их нельзя? Хотелось бы однажды почувствовать твой запах.
— Они сохраняли железы сколько могли, залив их кровью и какими-то нужными витаминами, но через несколько месяцев произошло отмирание тканей. Мы не знали, как долго мне понадобится… обольщать Раймонда. Никто не думал, что дело так затянется. Врач предлагал сделать химический аналог, отлично воспроизводящий запах дина, но я… я уже сталкивалась с этими ароматами. Говорят, будто их невозможно отличить от настоящих. Ерунда! Они металлические. Синтетические. И совершенно мне не нравятся. Я ужасно переживала из-за ароматических желез, но мысль вывести на чистую воду Раймонда поглотила меня целиком, хотя я считала его лишь пешкой в своей игре. Потому что, свалив Раймонда, я свалю и Джудит, а мне не терпелось заставить ее страдать в той же мере, в какой страдала я сама. Можно ли меня осуждать за это, Винсент? Разве это не естественно? Я считаю, у меня было моральное право. Око за око, мужчину за мужчину.
Я качаю головой, киваю, пожимаю плечами — я сам испытал подобные чувства, я сам мечтал о мести, так что не могу отказать ей в праве на те же эмоции.
— А твое пение? Твой здешний ангажемент?
— Чистая правда, все до единого слова. Я осталась без запаха, с новой оболочкой и выдуманным прошлым. Мы подделали место рождения, несколько мест работы, все безукоризненно чисто, но когда ты ни на что не способен… Я не умела печатать, не умела стенографировать, даже компьютером пользоваться не умела. — Она поднимает лапы и трясет пальцами. — И до сих пор не умею. Просто не способна, мне кажется. Большая часть моей профессиональной жизни прошла в политической трясине динов — а что толку от этого в человеческом мире?
— Но у тебя был голос.
— Чем я и воспользовалась. У меня был голос и, что еще важнее, это фальшивое тело и это фальшивое лицо. Причем, должна признать, чертовски привлекательные. Прежде чем облачить меня, мы выяснили, что нравится и что не нравится Раймонду Макбрайду, — с целью найти его идеал человеческой женщины и вручить ему такую. Кстати пришлась и работа в ночном клубе, хотя это просто случайность. Итак, я договорилась с моим агентом отправиться вместе на благотворительный вечер, но в тот самый момент, когда меня уже должны были представить Раймонду в качестве Сары Арчер, я ужасно перепугалась. Нервы, не знаю, что на меня нашло, но я вдруг решила, что сделать этого не смогу. Я уже была готова сказать своему агенту, что хочу убраться отсюда ко всем чертям, когда услышала какой-то шум на кухне. Мне до смерти надоела беседа — кажется, мы болтали о какой-то там опере, — так что я отправилась поглядеть, что это за суматоха, и обнаружила Джудит Макбрайд и моего Донована, растянувшихся на разделочном столе чуть ли не бедрами в блюдах с лососем, целующих, тискающих, ласкающих друг друга. — Сара — тьфу, проклятье, Джейси! — откидывает голову и пристально рассматривает потолок. Такое ощущение, будто она хихикает.