Если хотите услышать историю от начала до конца, то увы — начала и конца не существует. Но я расскажу одну из версий того, как и почему все случилось, и вам придется этим довольствоваться. Подробности либо забылись, либо никто не хочет о них вспоминать. Но — поверьте мне на слово — моей версии вам будет достаточно, вы все равно не сможете отличить ее от правды.
А потом, я ведь сам там был. Видел все собственными глазами. Могу показать шрамы. Кошмары мне не снятся, но я до сих пор просыпаюсь с чувством страха, которое иной раз и за весь день не проходит. Я уже почти накопил на нижнюю полку рыбацкого траулера, плывущего в Канаду. Еще немного — и духу моего здесь не будет. Теперь все зависит от вашей щедрости. Но вы не думайте, я не хочу на вас давить. Заплатите, сколько сможете. Просто с каждым разом, что я пересказываю эту историю, я все хуже себя чувствую.
Что это с вами? На вас как будто лица нет. Я не буду считать вас трусом, вы не беспокойтесь. Кому это надо — выйти на берег и споткнуться о череп или что похуже, да? Я сохраню ваш секрет, если вы сохраните мой. Вот и хорошо. По рукам, значит. Теперь у нас есть договор, mon vieux [1] . Можно сказать, скрепленный кровью.
Я подскажу, как лучше слушать эту историю, чтобы вы почувствовали, будто сами все видите и слышите. Сделайте так:
Взгляните на горизонт, чуть левее того облака, похожего на спящую женщину. Там есть точка, где вода встречается с небом, и больше ничего нет. Да-да, вон там.
Смотрите туда, пока не покажется, что вы видите парусник с тремя мачтами, пронзающими синеву. Может, он и впрямь там есть, а может, мерещится — это не важно. Не подвергайте сомнению мои слова. Просто смотрите. Понимаете, вся история началась с такого парусника. Он появился на юге, а за его штурвалом был слабак — капитан, не доверявший ни своему экипажу, ни карте. Хуже того — он не доверял даже собственной интуиции. Погода в тот день испортилась, и настрой экипажа тоже был ни к черту. На этот берег корабль пригнала буря.
Сквозь дождь они разглядели эти пальмы. Пёсий остров тогда казался таким же раем, каким до сих пор прикидывается. Островом доброй надежды. Когда капитан воскликнул: «Вижу землю!» — по палубе пронесся вздох облегчения, похожий на теплый ветерок. Путешествие длилось слишком долго. Теперь все оживились.
Корабль повернул правее и двинулся туда, где всем мерещилась тихая гавань.
С тех пор прошло десять лет, и корабль никто больше не видел. Он приблизился к Пёсьему острову и исчез вместе со всеми, кто был на борту.
Сосредоточьтесь. Не отводите взгляд от той точки на горизонте, где океан стекает с лица земли. Поверьте, что вы можете собрать обломки и сложить картину воедино. Пожелайте, чтобы члены команды снова ожили. Помолитесь за упокой их душ.
Призовите корабль, пусть он появится, прошу вас. Ему есть что рассказать.
Видите? Отлично. Значит, можно начинать.
Всего мгновенье назад парусника не было видно.
А теперь он подошел так близко, что слышно, как ветер полощет прочную ткань парусов. Откуда он взялся здесь? Допустим, вы целый день провели в лодке, нежась на солнце и время от времени впадая в дрему. Но что-то вас разбудило. Скорее всего, это был резкий молодой голос, кричавший одно и то же снова, и снова: «Земля! Земля!» И теперь, прикрываясь рукой от солнца, вы дивитесь на царственные контуры парусника, на его черный как смоль корпус, на высоченные мачты.
С такого расстояния люди на палубе выглядят спичками, а сама «Ла Вентура» похожа на мираж, на призрак из ушедшей эпохи. Вам кажется, что вы еще спите и грезите о каравеллах и пиратах. Однако это совершенно настоящее судно. И даже за сто футов заметно, что с ним что-то не так. Паруса кое-где порваны, а такелаж хлещет дубовые борта как плети. Бизань-мачта укреплена дополнительными канатами и похожа на сломанную зубочистку, которую кто-то воткнул назад, использовав по назначению. До вас доносится гомон голосов, и по тембру понятно, что людям страшно.
Вы подплываете чуть ближе, ваша маленькая лодка качается на волнах, которые поднимает парусник. Вы слышите скрип дерева. Судно манит вас все ближе, его мачты напоминают шпили собора. И вам становится ясно, что на борту что-то совсем, совсем не в порядке.
«Ла Вентура» заметно кренится на левый борт, надвигаясь на Пёсий остров как пьяница, которому сложно вписаться в дверной проем. Конечно, случается, что члены экипажа свешиваются вот так с бортов, выблевывая содержимое желудков в море после шторма. Но бледные лица, которые вы видите, выглядят совершенно больными и изможденными, как будто люди не ели много дней. Среди них есть женщины и, возможно, даже дети. Светлые волосы, солнечные ожоги. Кашель. Красные рубашки членов экипажа выцвели и стали розовыми. Вы можете только гадать, куда и зачем направлялось это судно. Оно проплывает мимо слишком быстро, чтобы что-нибудь понять, и вам остается лишь глядеть ему вслед, покачиваясь в кильватерной струе.
С заднего квартердека на вас кто-то смотрит.
Это мужчина, по виду средних лет, хотя, возможно, он молод и просто волосы его выгорели на солнце так, что выглядят седыми. Он одет в шорты и ярко-красную рубашку, которая так растянулась, что едва держится на его плечах. Он буравит вас взглядом, как бы спрашивая: чего ты уставился? Его загорелая рука хватается за снасти, и он выпрямляется. Рассмотрите его получше, хотя, я уверен, вы и так не можете оторвать от него взгляд. Это новый штурман и, возможно, самый важный член экипажа с тех пор, как он появился на паруснике в последнем порту назначения. Он долго ждал подходящее судно, неделями сидел в порту Монтевидео, пока наконец не дождался. Он не станет пока раскрывать своего имени. Но он хочет, чтобы вы знали, что он только что принял решение, которое изменит судьбы сорока двух душ на борту. Что же касается его собственной души — сложно сказать. Он никогда не чувствовал, что она у него есть.
Парусник медленно скрывается из виду. Штурман возвращается к штурвалу; его фигура уже едва различима. Он отлично знаком со здешними рифами и мелководьями, но собирается сделать вид, что это не так. Когда в поле вашего зрения остаются только мачты, поворачивающие в лагуну, раздается скрежет киля, раскалывающегося о кораллы.
«Ла Вентура» еще сильнее кренится на левый борт и вскоре переворачивается. Верхние паруса быстро впитывают чистую изумрудную воду. Криков экипажа не слышно, иначе вы бы узнали, что они радуются, потому что берег близко, а значит, они спасены.
Штурман покидает корабль последним. Он не спешит. Остальным теперь некуда бежать.
Он смотрит, как они разбредаются по берегу.
Нью-Йорк. Сегодня. Зима