За Штурманом появляется женщина. Она возникает из ниоткуда.

Якоб вздрагивает, потому что не ожидал ее появления, и на мгновение ему кажется, что это ангел смерти из его воспаленных видений на плоту. Она довольно высокая, с широкими плечами и крутыми бедрами. Ее волосы грязно-желтого цвета. Она складывает перед собою руки, словно в молитве. Якоб так потрясен, что не сразу замечает: на ней такая же выцветшая красная рубашка, как на Эмерсоне.

Штурман улыбается и поворачивается, чтобы похлопать ее по щеке.

— О, Селеста. Что ты там прячешься? Сто лет тебя ждем.

Девушка ничего не отвечает и исчезает на кухне. Якоб хочет задать вопросы, которые сами собой напрашиваются, но тут Селеста возвращается с аптечкой и покрытой грязью пластиковой бутылкой. Она что-то мычит, жестом предлагая Якобу сесть. Это очень странный звук, очень одинокий, утробный, так стонут животные. Как будто у нее нет языка.

— Можешь доверить ей свою подбитую руку, — говорит Штурман, кивая на девушку. Селеста быстро подходит к Якобу, нагибается, отвинчивает крышку и промакивает несвежую тряпку жидкостью из бутылки.

Якоб чувствует резкий запах спирта.

— Спасибо, — произносит Якоб, улыбнувшись девушке.

Она улыбается в ответ, снова молча, и протирает его локоть спиртом. Она осторожно касается кости под кожей, прикусив губу. Я помогу тебе, говорит она глазами и пытается сказать что-то еще, но Якоб не может понять, потому что боль затмевает все.

— Селеста починила многих моих детей, — с гордостью говорит король Пёсьего острова. — В здешних краях это настоящий талант. Вот только она не говорит. Кажется, и не умеет. Такая жалость, в самом деле, а то я иногда слышу, как она себе под нос мурлычет, когда думает, что никого рядом нет. Слышишь, милая?

Селеста на миг застывает. Затем, опомнившись, коротко кивает и продолжает смотреть на руку Якоба, выбирая пару деревяшек и марлю, чтобы соорудить шину. Она издает негромкое кудахтанье, как будто благодаря за комплимент.

— Она тебя проводит в твою комнату, как только разберется с рукой, — говорит Штурман, накидывая дырявое черное пончо из резины, которое делает его похожим на обезумевшего Бэтмена. — А завтра мы отвезем тебя к так называемой цивилизации.

— Спасибо вам большое, — отвечает Якоб. — Вы очень добры.

Но он обращается к пустому дверному проему. Штурман уже исчез.

Якоб немного ждет, затем переводит взгляд на Селесту, которая старается завязать бинт потуже, «…многих моих детей», — вспоминает Якоб, и его передергивает.

— Вы здесь живете? — спрашивает он у девушки вполголоса, сам не зная почему.

По ее лицу видно, что ей неловко от внимания. Она снова улыбается и отматывает еще бинта. Она ничего не отвечает. Ее взгляд спокоен. Но жилка на ее груди бьется быстрее, чем крылья колибри.

Адвокат

Стэна вызвали. Он заранее купил себе новый костюм с двубортным пиджаком, так как знал, что ему позвонят в скором времени после смерти Манни. А предателям нужно выглядеть достойно, когда они едут за наградой.

Голос в трубке, звучавший еще минуту назад, был таким же спокойным и дружелюбным, как и несколько недель тому назад, когда армянин предложил Стэну, который заврался и слишком много украл, простой выход из положения.

— Приходи в «Царевну», Стэнли, — сказал он, большой любитель притвориться простым ресторатором. — Приходи, поешь пельменей. И поговорим.

На такое приглашение есть только один правильный ответ. Стэн закрыл свою контору на остаток дня, потому что сегодня у него только один клиент.

Бывший адвокат Авраама сбрасывает звонки миссис Шталь уже несколько дней, наказав Лорене в приемной сочинять небылицы про срочные судебные процессы и бог знает что еще. Если сегодняшняя встреча пройдет хорошо, Стэну не придется возвращаться в контору на Джоралемон-стрит, рядом с судами. Он даже на всякий случай взял с собой паспорт. Потому что у него есть мечта. Не о далеких тропических островах, которыми вечно бредил Авраам, упокой Господь его душу. Нет, этот маленький человек с большими амбициями бывал в ресторане господина Касабяна достаточно часто, чтобы мечтать о домике где-нибудь в Центральной Европе, где его никто не найдет, даже жена. Небольшая дача, где всегда идет снег, — вот чего он по-настоящему хочет. И не может дождаться. Но хотеть и просить — разные вещи. Кроме того, никто из гостей, ужинающих в «Царевне» в комнате владельца, не осмелится заговорить первым.

Так что Стэн покорно прожевывает очередной пельмень, дожидаясь, когда мужчина в мятом свитере заговорит о деньгах. Атмосфера стоит благостная, официанты господина Касабяна смеются и разговаривают на языке, которого Стэн не понимает. Человек в коричневом костюме то и дело посматривает на молодую официантку, делая непристойные жесты рукой, держащей стакан. В помещении бордовые обои с серебряными узорами вокруг сюжетов, нарисованных от руки. Деревенские заснеженные пейзажи, хмурые женщины в мужском военном облачении охраняют границы от невидимого врага. Там моя дача, думает Стэн, не зная точно, что изображено на обоях — Россия или нет. Но дача где-то там. К его огромному облегчению, господин Касабян наконец заставляет своих людей замолчать, прерывая их на середине шутки, и упирается в адвоката покровительственным взглядом. Обе официантки застывают на месте. Из-за двери доносятся звуки живой музыки. Там играет зурна, печальная, как труба Гавриила.

— Знаешь, Стэнли, зачем я попросил тебя приехать?

Крупные волосатые пальцы играются со стаканом, затем отодвигают его. Он никогда не говорит прямо. Его седые волосы, видимо, недавно стрижены, потому что блестят от бриолина.

— Я всегда ценю ваше гостеприимство, Абавен, — осторожно отвечает Стэн, пока еще чувствуя себя уверенно. Он знает, что слово «деньги» не стоит произносить вслух. Он также знает, что если его произнести, то он не выйдет отсюда живым.

— Тогда ешь побольше, — произносит хозяин и жестом приказывает самой симпатичной девице наполнить всем стаканы и принести еще тарелок. Мистер Касабян обменивается взглядом с человеком в коричневом костюме, от одного вида которого у Стэна поджимаются ягодицы, и кивает. — Как долго мы с тобой дружим? — продолжает добродушный армянин. — Да, я считаю, что ты мне друг. Потому что ты откликнулся на просьбу. Ты позаботился о чужом благе, не о своем собственном. А ведь мог оставить деньги себе.

Ага, думает Стэн, волшебное слово. Но ничего не говорит. Потому что Абавен Касабян, владелец прачечных, кафе и заказчик наемных убийц, ничего не спрашивает. Он только начал говорить.

— Похвально, — отзывается приятель человека в коричневом, которого, насколько Стэн помнит, зовут Евгений.

— Знаешь, почему меня считают ходячим парадоксом, Стэнли? — спрашивает армянский великан, игнорируя замечание и широко улыбаясь. Красное вино осело на его губах синеватыми пятнами.

— Понятия не имею, Абавен, — отвечает Стэнли, больше не изображая покорность. Теперь ему страшно. В основном зале ресторана начинается какая-то суета, будто кто-то затеял там скандал. Но никто не смеет невежливо оглянуться.