Музыкальный автомат играет только то, что хочет сам, а не то, что заказываешь. Так было с тех самых пор, как бар «Удача» появился — буквально за один вечер — на краю пристани Ангильи много лет тому назад. В туристических путеводителях неизменно упоминают этот забавный ритуал — бросить монетку в щель и сесть на место, не зная, какая песня заиграет из динамиков, скрытых в загадочном металлическом корпусе.
В данный момент из автомата доносятся звуки какой-то жалобной ирландской песни, они ползут по влажному дощатому полу и сочатся в комнату для персонала. Вечер должен быть людный, но пятничные вечера стали совсем не те с тех пор, как «Конч» открыл свою версию такого же бара, с грудастыми девицами, подающими голубые коктейли. К тому же большинство людей сейчас сидит по домам, чинит рамы и читает новости на предмет следующего урагана. Несколько фотографий кораблей и их капитанов с фуражками набекрень уставились на один-единственный столик.
Мужчина, стоящий перед антикварным автоматом и сперва похлопывающий, а затем бьющий по нему кулаком, явно не любитель старых традиций. В другой руке он держит двойной виски с колой. Он стоит, широко расставив ноги, как человек, который хочет выглядеть сильным, не слишком понимая, что это такое. Его мокасины такие новые, что никогда не видели воды.
— Чертова хреновина сожрала мои деньги, — жалуется он своим приятелям и снова ударяет по автомату кулаком. — И она играет совсем не то. Эй, вы можете починить эту штуку?
Мужчина, вытирающий рюмки за барной стойкой, медленно поднимает взгляд на посетителя. Он вытирает руки о безупречно накрахмаленный фартук, который надел с утра даже раньше, чем завязал шнурки. У него, конечно, как и у всех, есть имя. Но никто в городе давно не зовет его иначе чем мистер Сомбра. Никто из них не знает, что раньше это было прозвище и что этот человек с невозмутимыми черными глазами когда-то был известен друзьям и врагам как la Sombra, морская тень. Он выскальзывает из-за стойки и подходит к автомату. Его тяжелые кожаные подошвы не издают ни звука.
— Как я могу ее починить, если она не сломана? — спокойно спрашивает мистер Сомбра. Что-то поблескивает на застежке его ремня, как маленькое созвездие.
— Как это она не сломана? Слушайте, я выбрал Синатру, ясно? — негодует мужчина. Вокруг его шеи болтается цепь с тяжелой подвеской, которая угрожающе раскачивается. — Где он поет про свою крошку и про дорогу.
— Он это поет в каждой песне, — раздраженно вмешивается кто-то из мужчин за столом, стараясь сосредоточиться на карточной игре, которую его капризный приятель прервал.
— Ну и подумаешь, — не унимается тот, стуча по стеклу давно не мытым пальцем. — Короче, я выбирал Синатру. А не хор воющих ирландцев.
Мистер Сомбра улыбается и похлопывает огромного гостя по плечу, на мгновение задерживая руку.
— Значит, автомат прекрасно работает. Вы хотели послушать «Моей малышке», а старушка Сильвия решила, что вам надо побольше узнать о земле Ван-Димена. Она заботится о просвещении посетителей.
— Да мне по барабану, о чем она там…
— Повторить вам напиток? — предлагает мистер Сомбра, выхватывая наполненный до краев стакан из руки пьяницы, не пролив ни капли. Он теперь стоит так близко к посетителю, что чувствует смесь запахов виски и одеколона. — Предпочтете расслабиться под прекрасную песню о бедолагах, живущих в Тасмании? Или лучше мне забрать ваш напиток и разогнать вашу компанию?
В ответ раздается только тяжелое сопение. Он возвращает гостю стакан, следя, чтобы тот принял его в обе руки.
— Я принесу вам лайм. Так будет гораздо вкуснее.
Приятели пьяницы не смотрят на него, чтобы не смущать. И тогда один из них замечает забытую фотографию над дверью.
Издалека изображение на карточке в коричневых тонах за мутным стеклом кажется старинным парусником. Три мачты, паруса размером с дом. Теперь все это покрыто десятилетним слоем пыли и засижено мухами. Заинтригованный посетитель кладет карты на стол и встает, завороженный фотографией в щербатой рамке.
— Можно я сниму и посмотрю поближе? — спрашивает он, повернувшись к бару, где мистер Сомбра провожает взглядом пьяного приятеля картежников, который возвращается за стол. Присмиревший буян машет своему другу и тихо зовет его вернуться. Он единственный в баре, кому довелось хорошенько разглядеть глаза бармена. В них пустота. Абсолютная пустота.
— Джерри, ну хорош, — зовет он, улыбаясь мистеру Сомбре, стоящему неподвижно. — Не стоит трогать эту фотографию.
Теперь любопытный картежник проявляет неуважение к местным ритуалам.
— Это еще почему? Если ее тронуть, я заболею сифилисом и умру или что-нибудь такое? Проклятье людей-кошек? — паясничает он и смотрит на мистера Сомбру, который сложил руки на стойке — молчаливое предупреждение для тех, кто понимает. Но таких в баре нет. — Чего в ней особенного?
— Десять лет назад этот корабль пропал в здешних водах без всякого следа, — цитирует путеводитель мужчина с золотой цепью. — Был ураган вроде теперешнего. Нашли только мачту или две. И паруса, кажется. Сорок четыре души с корабля…
— Сорок три, — поправляет мистер Сомбра, улыбаясь тому, кто задал вопрос, и скрестив свои волосатые руки, как будто ему наконец стало интересно. — А в остальном вы правы.
— Совсем бесследно? — уточняет посетитель. Он все еще пытается разглядеть фотографию с пола, не смея, однако, к ней прикоснуться. — Разве кого-нибудь не должно было прибить к берегу? Здесь все течения идут в одну сторону, так как же…
— А вы когда-нибудь были на Пёсьем острове? — спрашивает мистер Сомбра, наклоняясь над чистыми стаканами и снимая ниточку с рукава. — Это дальше отсюда, чем кажется. Ветры дуют с четырех сторон, а не с одной. А рифы далеко не всегда обозначены на картах. — Он пожимает плечами и наливает себе стакан содовой, которую затем потягивает как драгоценный нектар. — Но вы и так это уже знаете. Прочитали в путеводителе. Вы же за этим сюда и приехали.
— Я не читаю путеводители, — презрительно отзывается третий картежник, явно расстроенный тем, что игра прекратилась. — Жена читает.
— Пёсий остров, — вспоминает любитель Синатры, потирая подбородок. — Разве не Остров потерянных душ?
— Здесь никто его так не называет, — отвечает мистер Сомбра, повелительно улыбаясь. — И мы уже закрываемся, господа. Прошу вас, возвращайтесь завтра.
Он наблюдает, как еще недавно воинственный посетитель аккуратно вытирает со стола пролитый напиток. Все четверо приятелей кивают бармену, выходя и бормоча что-то уважительное.
Автомат передумывает.
На полной громкости он вдруг прерывает арию из «Волшебной флейты», где Королева Ночи собирается приказать убить Сарастро. Но вместо того, чтобы перескочить на какую-нибудь другую запись, как бывает обычно, колонки вдруг замолкают.
— Сильвия, это на тебя не похоже, — укоряет мистер Сомбра, глядя на мигающие огоньки автомата. — Ты что это, на старости лет вдруг застеснялась?