— Где мы? — спрашивает Якоб, потирая многострадальный локоть.

Гектор делает горделивый жест рукой.

— Ты сказал — Пёсий остров, и вот он — Пёсий остров.

— Спасибо, — говорит Якоб, только сейчас сообразив, что Гектор вытащил его из воды, не дав утонуть.

— Не благодари, — отмахивается Гектор, морщась и обращая внимание, как птицы переговариваются в зарослях. Невзирая на дождь, барабанящий по листьям, он также слышит гудение крыльев колибри, ищущих укрытия. — Это теперь билет в один конец.

— Значит, надо о нем не пожалеть.

Якоб оглядывается в поисках чего-нибудь знакомого, но не видит ничего, кроме воды и песка.

— Куда пойдем? — спрашивает Гектор, как следует застегивая свою мокрую рубашку и поправляя нечто объемное в кармане штанов.

Якоб видит что-то похожее на тропинку, присыпанную мертвыми листьями.

— Туда, — говорит он и с замирающим сердцем шагает в неизвестность. Гектор идет следом, бросая последний взгляд через плечо туда, где была яхта. Ее больше нет.

Когда прозрачный рак-отшельник выбирается из дырочки в песке мгновение спустя, разбуженный шагами чужаков, их уже поглотили джунгли.

Вилли

Ветер устраивает «Морю тени» такую качку, что даже Билли-бою не по себе. Швербот медленно пробирается сквозь волны цвета пуль. Дым от выхлопа вьется, как ладан в церкви, заставляя всех на борту задыхаться. Корабль близок к гибели.

Но ничто не способно стереть улыбку с небритой физиономии Максима. Он сидит на привинченном к полу стуле, не обращая внимания на дым, разъедающий глаза. Потому что Вилли сидит на стуле рядом с ним, как раскаявшаяся блудная дочь, которой больше некуда бежать.

Ее глаза закрыты, словно во сне или в молитве. Никто не стал связывать ей руки.

Французик и Билли-бой заняты лавированием между песчаными островками, которые возникают словно ниоткуда. Билли-бой не обращает внимания на нового работодателя и его гостью. Но Французик периодически бросает взгляды в их сторону, когда никто не смотрит. Потому что это не просто очередная работа, когда нужно сплавить какое-нибудь несчастное человеческое существо навстречу его проклятой судьбе. Девушка в черной джинсовой куртке — не кто угодно. Это его русалка, которая сейчас сидит безвольно на белом стуле, как будто из ее тонкого тела выпили всю жизнь.

Французик прикусывает пухлую губу. Он всегда был верен Билли-бою, но сейчас что-то вроде бунта назревает в его нехитром уме. Может, мне убить одного из них, предлагает романтичное сердце разуму. А ты, русалочка, убьешь второго. И тогда мы повернем эту лодку вспять и будем жить вместе в подводном королевстве, откуда тебя прибило на берег.

Но Французик ничего не предпринимает. Он продолжает управлять лодкой и поворачивать направо и налево, когда Билли-бой отдает команды. Вилли один раз поднимает глаза и видит его беспомощный взгляд. Он ненавидит себя.

— Андерс тоже по тебе соскучился, — говорит Максим, гладя Вилли по щеке.

— Да ну? А как его брат? — спрашивает Вилли, не отводя взгляда.

— Не будь злюкой, Вилли. Скоро мы все встретимся. И тогда ты нам расскажешь, почему сбежала от людей, которые тебя любят. У тебя будет много времени.

Русалка с раненой ногой смотрит на него черными глазами без всякого выражения:

— Помнишь Ким?

Внезапно она осознает, что ни разу не произнесла ее имени вслух на «Гдыне».

— Кого? — переспрашивает Максим, силясь расслышать ее тихий голос сквозь рев воды. Он не притворяется. Он действительно не помнит имен мертвецов.

— Девчонка, которая была со мной в контейнере, — терпеливо объясняет Вилли. — Которую вы сбросили в море, как мусор. Помнишь ее?

— Тебя я помню лучше, — отвечает русский и подмигивает.

— Мне нужно, чтобы ты мне объяснил, почему убили не меня, — говорит Вилли, и воспоминания о криках Ким просачиваются в ее голос. Он срывается и хрипит вместо того, чтобы звучать ровно. — Почему меня оставили жить, а ее нет? Как ты сделал выбор?

Максим почесывает живот и откидывается на спинку стула, как будто вспоминая. Он никак не реагирует, когда очередная волна подходит слишком близко. Потому что он пристегнут и его совесть чиста.

— Ты показалась мне интересной, — наконец отвечает он и улыбается. — Она была обыкновенной, лапочка, и ее использовали. Как большинство людей, которые ничего не значат. Но ты… — он смотрит на ее босые ноги, на мокрые джинсы и растрепанные волосы. — Ты чудо. Ты редкость. Неужели сама не знаешь?

Прежде чем Максим успевает отреагировать, Вилли расстегивает свой ремень безопасности, прыгает на него и расстегивает его ремень тоже. Одним быстрым движением, которое она, должно быть, репетировала с закрытыми глазами, она сбрасывает его за борт и держится за его рубашку. Они беззвучно падают в воду. «Море тени» вскоре исчезает из виду за катящимися горами соленой воды.

Максим вскрикивает. В его покрасневших глазах мольба.

— Я не умею плавать!

— Знаю, — отвечает Вилли, по-прежнему держась за его грудь, как за якорь. — Я же чудо, ты сам говоришь.

— Ты нас убила, — кричит Максим, отплевываясь от воды и воя, как дикий зверь. Его вой тонет в безразличном море. — Зачем ты нас убила?

— Ты убил меня шесть лет назад.

Вилли толкает голову Максима под воду, чувствуя, как он шарит руками по ее лицу. Океан бушует своим чередом. Голова Максима всплывает на поверхности, он кашляет и плачет.

— Умоляю, — кричит Максим, теперь цепляясь за Вилли, как за спасательный круг, как будто видя в ней воплощение воли океана. — Спаси меня!

— Есть только один способ спасти нас обоих, — отвечает она, обхватывая ногами его корпус в имитации позы, на которую он рассчитывал всякий раз, как навещал ее каюту по ночам. Она зарывается лицом в его грудь, чтобы он не мог оттолкнуть ее головой.

— Что ты делаешь? — кричит Максим, но уже знает ответ.

— Не усложняй. Просто расслабься.

На мгновение Вилли даже становится его жалко. Она поднимает голову и смотрит в его глаза, по-настоящему, как никогда раньше не смотрела. Затем делает последний вдох и утягивает Максима в свое подводное царство.

Ноги Максима в резиновых сапогах молотят воду, его светлые волосы струятся как водоросли. Вилли медленно выдыхает, и они начинают погружаться. Она чувствует, как воздух щелкает в ушах, и зарывается носом глубже в проседающую грудь Максима, слушая его последние выдохи. Так, наверное, кричат раки, когда их заживо бросают в кипящую воду. Она знает, что на самом деле это просто воздух выходит через связки. Хрип отказывающих органов дыхания в теле русского кажется ей слаще шепота ангелов. Вскоре Максим перестает шевелиться и камнем идет вниз, вниз, к своей погибели.