– Ничего подобного, – заспорила Дарла.
Непослушный завиток оттенка яркой меди защекотал Мэгги щеку, и она убрала его за ухо.
– В любом случае ты не можешь приглядывать за Заком. Тебе самой надо ходить на свидания. Ты говорила, что хочешь в этом году выйти замуж.
– Я так говорила, пока не поклялась до конца жизни на свидания не ходить.
– Да ты каждый понедельник в этом клянешься, до среды держишься, а к пятнице вновь готова приодеться и куда-нибудь сходить.
Рей из отдела спортивных новостей осклабился, проходя мимо них в кабинет Френка Бакли:
– Здравствуйте, дамы.
Девушки бормотнули приветствие, стараясь не встречаться с Реем взглядом, – он считал себя покорителем женских сердец.
– На сей раз я не изменю клятве, – продолжила Дарла. – Тип, которого я подцепила в прошлый раз, оставил меня с долгом в пять сотен баксов за междугородные переговоры.
– Ого. – Мэгги поморщилась и поддразнила подругу: – Нам с тобой совершенно не везет в любви.
Дарла отмахнулась от нее:
– Ну хватит уже. Так или иначе, но мы кого-нибудь себе найдем.
Она села и повернулась лицом к компьютеру.
– Подожди секунду, – сказала Мэгги. – Я кое-что получила по почте и хочу показать тебе.
Пройдя к своему столу, она открыла верхний ящик, вытащила белый конверт с красным сердечком на лицевой стороне и вернулась к кабинке Дарлы.
– Что ты об этом думаешь?
– А что это?
– Реклама службы знакомств.
Дарла подняла бровь, похоже совершенно не впе-чатлившись.
– Что я думаю? Я думаю, что ты свихнулась, Мэгги. Такая красотка, как ты, не должна платить за то, чтобы пойти на свидание.
Если бы Дарла понимала, до какой степени болезненно было для Мэгги пойти на свидание с мужчиной, до чего нестерпимы все эти ритуалы и нюансы…
– В каком-то смысле мне нравится идея заполнения анкет. При обычном свидании мы лишены возможности заранее оценить друг друга. – Она разгладила листок на перегородке. – Понимаешь, в этом все дело. Ты отвечаешь на вопросы, и служба знакомств подбирает тебе подходящего мужчину.
– И что они для этого используют – хрустальный шар? Или просто включают в свой контракт пункт «странных типов просим не беспокоиться»?
– Да ладно тебе. Понятно, что они не могут полностью обезопасить своих клиентов, но если бы мы с Тимом в свое время заполнили такую анкету, то знали бы с самого начала, что не подходим друг другу. До свадьбы он никогда не говорил, что не хочет детей.
Мэгги не стала добавлять, что была настолько счастлива, найдя того, кто ее любит, что старалась ни в чем ему не перечить. А Тим считал само собой разумеющимся, что она приспособится к его планам их совместной жизни. В итоге ее неспособность смириться с его нежеланием иметь детей оказалась сюрпризом для обоих.
– Мне потребовалось несколько лет, чтобы изменить его мнение на этот счет, а результат все равно оказался ужасным. Он злился на Зака с самого первого дня, – сказала она.
– Но ты можешь оказаться один на один с опасным типом, – предположила Дарла. – Насильником или убийцей.
– Гораздо больше шансов встретить такого в клубе. Этот путь требует терпения, а им насильники и убийцы обычно не обладают.
Ник вытянулся в кресле, скрестил ноги и прикрыл глаза. Ему хотелось сфотографировать Мэгги Рассел. Хотелось одеть ее в легкое белое платье, ниспадающее с одного плеча, и смотреть в видоискатель на нее, босую и смеющуюся. Любоваться, как ветер раздувает ее густые ярко-рыжие волосы, ловить искоса брошенный на него взгляд.
Это должен быть вечер, решил он. Тогда свет будет падать идеально, и он сможет запечатлеть момент, когда ее безупречную кожу окутает теплое золото заката. Усыпанный веснушками нос и рот, немного великоватый с точки зрения общепринятых идеалов, лишь добавляют ее лицу земной красоты. Ее тень лишь намекает на абрис обнаженного тела под хлопковой тканью платья. Он снимает ее на пляже, на фоне прибоя цвета ее глаз. Переливающаяся теплая волна окатывает песок под ее ногами.
Каким-то удивительным образом Мэгги Рассел удавалось соединять в себе невинность и ранимость с невероятно сильной сексуальной притягательностью. Эффект получался поистине интригующим. Нику хотелось поймать его при съемке; он знал, что у него получится. Он поместит ее фотографию на обложку фотоальбома, который надеялся издать, когда у него появится время, чтобы превратить свою любовь к фотографии в нечто более серьезное.
А сейчас ему пора вернуться к работе. Огденский отдел ФБР послал его в Сакраменто в качестве штатного фотографа «Трибюн» не для того, чтобы он тратил время, вожделея красивую девушку-репортера. Его послали ее защищать. Владелец газеты, с которым Ник встречался лишь однажды, был единственным, кто знал правду о нем и его задании. Возглавляя небольшую группу агентов, подобранную полицейским отделением Сакраменто, Ник также имел дополнительное бремя работы в «Трибюн», где должен был выглядеть достаточно убедительным и обвести вокруг пальца не только босса-фоторедактора, но и других сотрудников. А это означало, что ему придется из каждой минуты выжимать по максимуму.
Ник выпрямился в кресле и достал из стола папку, в которой находился отчет коронера о жертве, убитой около недели назад и найденной в мусорном контейнере. Он уже изучил его вдоль и поперек, но каждый раз, прочитывая заново, надеялся заметить что-нибудь пропущенное ранее. Что-то способное пролить свет на серию жестоких убийств, которые начались на Восточном побережье около четырех месяцев тому назад, затем переместились в Миссури и Колорадо и, наконец, достигли Западного побережья.
Жертву звали Сара Риттер. Ее смерть увеличила число погибших до семи. Европейской расы, тридцати пяти лет, она была блестящим профессионалом и имела степень магистра по английскому языку Калифорнийского университета в Дэвисе. Сара преподавала во вторых классах начальной школы в пригороде, имела типовой дом с тремя спальнями и двумя ванными, двоих детей, собаку и мужа – страхового агента.
К несчастью, она также подверглась жестокому нападению – была изнасилована, получила множество ударов ножом, после чего ее тело выбросили в мусорный контейнер. Оставалось загадкой, как она оказалась в такой дали от дома, почти в двадцати милях от Мидтауна.
Ник сжал переносицу. Почему выбрали именно ее? Предыдущие шесть жертв, включая девушку-репортера из Сиэтла, были моложе. Три женщины жили одни, одна – с любовником и еще одна – отдельно от мужа. Возраст между двадцатью и тридцатью. Что привлекало к ним убийцу? Что именно подвергло их риску?
Уж точно не легкая доступность. Все убийства были достаточно сложны в исполнении. Жертвы не жили на улице. Не были наркоманками или проститутками. Все имели дом и работу, а некоторые и семьи. Кроме того, между ними не просматривалось никакой очевидной связи – они не принадлежали к одному книжному клубу, не заканчивали одну школу, не ходили в один колледж и не переписывались между собой ни по личным, ни по деловым причинам. Насколько Ник смог выяснить, жертвы вообще друг друга не знали. Объединяло их единственное – тот факт, что они стали жертвами одного и того же убийцы.