— Мне очень жаль… У меня есть немного наличных, и еще я купил тебе билет на пароход…
— К черту пароходы! Я их терпеть не могу. Я хочу улететь на самолете. Полли, зачем ты купил билет на пароход?
— Ты же хочешь чувствовать себя в безопасности, да? Если не нравится, сам покупай себе билеты! Я о тебе забочусь, сюда вот приехал… Ты за кого меня держишь?
— За того, кто втянул меня в это дерьмо! Я же предупреждал тебя об этом ублюдке. Лучано — самый сильный дон на Сицилии, а ты, толстая свинья, решил с ним тягаться! Тебе следовало оставить этого парня в покое. А теперь он выследил меня и знает, что тот паршивый героин приготовлен на моем заводе. Так вот, мне нужны билет на самолет, одежда и наличные. И не позже, чем сегодня вечером, Полли. Иначе я за себя не отвечаю. Имей в виду, что мой брат погиб из-за тебя…
— Если ты сейчас же не закроешь свой поганый рот, мы с тобой оба будем плавать возле доков с простреленными головами, — презрительно поморщился Каролла. — Что тебе еще нужно? Я примчался тебя спасать и сделал все, что мог. Вот твой билет и деньги. — Он протянул их дрожавшему от холода Жуану.
В течение всего разговора Жуан держал на коленях обрез «занотти», то и дело в запальчивости хватаясь за спусковой крючок. Теперь он положил оружие у ног и, схватив конверт, достал оттуда пачку банкнот и стал их пересчитывать.
Каролла незаметно оказался возле Жуана и, зайдя ему за спину, вытащил из кармана тонкую стальную проволоку для разрезания сыра.
— Пересчитай деньги, Жуан, и посмей только сказать после этого, что Полли тебе не друг!
Жуан радостно рассмеялся, но тут же выронил конверт, почувствовав наброшенную на шею петлю. Деревянные ручки на концах проволоки стукнулись одна об другую, когда Каролла затянул ее туже. Прекрасная сталь вошла в горло Борсалино, как в масло. Каролла дернул проволоку на себя, и изо рта Борсалино фонтаном хлынула кровь. Пол отступил на шаг, чтобы не испачкать ботинки. Борсалино сотрясла предсмертная судорога, и он застыл в неподвижности. Каролла собрал с пола деньги и вышел.
Когда он подошел к машине, шофер запустил мотор. Каролла удобно устроился на заднем сиденье.
— Разве он не летит с вами в Штаты, мистер Каролла? — спросил шофер.
— Нет, я закажу ему билет на другой рейс. Этот мерзавец, видите ли, не хочет плыть на пароходе! Знаешь, есть ребята, которые всегда недовольны, что бы ты для них ни делал…
— Мне заехать за ним после того, как я отвезу вас, мистер Каролла?
— Нет, пусть пешком добирается.
— Но он не сможет этого сделать… — с улыбкой заметил телохранитель, перегибаясь к нему с переднего сиденья.
— Что это значит? — Каролла перевел взгляд с одного на другого. — Что, по-вашему, я там делал?
— У него же нет ботинок! Он сам мне сказал, что оставил их под кроватью своей подружки.
— Насколько я знаю, под ее кроватью перебывала половина Палермо. Пара ботинок для разнообразия не помешает. — Каролла рассмеялся своей шутке и развеселил остальных.
Окончательно Каролла успокоился лишь в кресле самолета, совершающего рейс в Канаду. Теперь оставалось разобраться только с Ленни Каватайо. А потом он потребует у Комиссии защитить его от Лучано.
* * *
В Нью-Йорке тем временем закончилось свадебное торжество. В Палермо пожилая чета, нанятая Лучано, продолжала присматривать за виллой, четко выполняя его инструкции. Каждый день Мария совершала свою обычную прогулку, и черный «Мерседес» дона приезжал в одно и то же время, чтобы отвезти его на черепичный завод. Лучано прекрасно организовал свое алиби, Энтони Робелло даже не догадывался о том, что его так называемый партнер далеко от Сицилии.
На следующее утро после свадьбы Лучано перешел к осуществлению второго пункта своего плана. Он договорился о встрече с Вито Николи, якобы чтобы обсудить дела, а на самом деле чтобы обвинить в преступлении Энтони Робелло. Лучано должен был быть вне подозрений, однако ему приходилось действовать вслепую, потому что он до сих пор не получил сообщений о ходе дел в Палермо. Позвонить ему было некому, так как никто не был в курсе его плана.
Вито ждал его в апартаментах отеля «Плаза», где он со своими ребятами снимал целый этаж. Номера были зарезервированы и всегда готовы принять постояльца, когда он приезжал в Нью-Йорк.
Он тепло встретил Лучано и угостил его крепким кофе.
— Я жду еще кое-кого из ребят, но сначала хочу поговорить с тобой с глазу на глаз. Имя Энтони Робелло говорит тебе о чем-нибудь?
— Робелло… — задумчиво повторил Лучано и нахмурился. — Это тот парень, который недавно возглавил одну из сицилийских семей? Кажется, я встречался с ним на Комиссии. Мальчишка совсем, с крючковатым носом, да?
— Да. Мне звонил человек из Канады, сказал, что Робелло просил его о встрече. Ты что-нибудь об этом знаешь?
— Нет… А что ему нужно?
— Тут может быть только одно. Этот парень окружил себя головорезами и прет наверх. Привык карабкаться по трупам. Говорят, что он убрал всю команду Чезаре, ты слышал об этом? Никто не знает наверняка, но следов мы так и не нашли. Если Робелло хочет заняться наркотиками в Палермо, ему придется залезть на территорию Кароллы. Старик, который передал тебе семью много лет назад, был прав: его сынок тот еще ублюдок.
— Это ты мне говоришь? Сукин сын сделал моего мальчика наркоманом, а потом убил его. А я так ничего и не добился от Комиссии. Послушай, Вито, то, что Организация ввязалась в наркобизнес, было ошибкой. И с каждым днем расхлебывать ее последствия будет все труднее, поверь мне. Федералы уже дышат мне в затылок, в таких условиях вести дела на уровне невозможно. Но мне не нужна доля в этом грязном деле. Я против.
Лучано великолепно сыграл свою роль, так что Вито остался в полной уверенности, что он говорит правду. Действительно, Лучано сейчас не до наркотиков, у него и без того много проблем. Вито тоже хотел бы торговать героином под крышей экспортных компаний Лучано, но пригласил его к себе не за этим. Больше всего его сейчас беспокоил Робелло.
В дверь позвонили, пришли еще гости. Спустя несколько минут в комнату ворвался Большой Папочка Скимоне. Он даже не снял пальто, выскочил вперед и закричал:
— Черт побери, в это невозможно поверить… Мне только что позвонила подружка Жуана Борсалино и сказала, что его убили!
— И что же она тебе еще напела? — усмехнулся Вито, предлагая гостям кофе.
— Все пропало! Два завода Кароллы взлетели на воздух… Я вложил миллион баксов в дело этой жирной свиньи! Говорят, началась настоящая война, напали даже на его суда. Повсюду рвутся бомбы… Господи боже мой!
Лучано поставил чашку на стол и стал ждать… ждать… Все заговорили одновременно. Вито спросил, жив ли Каролла, но Скимоне не мог ему ничего ответить.
Лучано, в свою очередь, аккуратно поинтересовался, что слышно о Каролле.