— Как насчет… тенниса?
— Перестань, папа. Имей чувство ответственности.
— Отлично… Я буду… рубить дрова… для костра… Или чистить… канавы.
Его беззубая улыбка тянулась от уха до уха.
Он спросил Ромео:
— У тебя в самом деле… такое имя?
— Мама думала, что я буду любовником.
— Ха! Ты итальянец?
— Наполовину. По отцу я поляк.
— А я португалец, — сказал Клод.
— Вы?
— Мой дедушка… приехал сюда… рыбачить… Сначала в Дарьене… Потом в Брунсвике… У него было судно… для креветок… У него и моих дядьев.
— Вы тоже с ними плавали?
— О да. Мой дедушка вылезал на пристань… И говорил: «Galo pequeno. Quem о ama? О pescador idoso. Ama-о!»
— Что это значит?
— Это значит: «Маленький забияка! Кто тебя любит? Старый… рыбак тебя любит!»
— Папа, — вмешалась Винетта. — Я должна отвезти тебя обратно в больницу.
— Он носил… иглу для сетей… из кости… в кармане.
— И что еще он говорил? — спросил Ромео.
— «Galo pequeno. Quem о ama? О pescador idoso. Ama-о!»
Клод выставил острые локти и опустил подбородок. На лице его появилось детское выражение — старый рыбак вернулся в те времена, когда мальчишкой ловил креветок. Выражение это держалось всего секунду, но оно пронзило Ромео до глубины души.
Тем не менее с Винетты было достаточно.
— Я сейчас же отвожу тебя обратно, папа.
— В этом… я сомневаюсь, — сказал Клод.
— А я сделаю это.
— Вот тут… я и умру… Именно здесь.
Ромео подумал, что сейчас самое время уходить.
— У меня еще есть кое-какие дела. Приятно было познакомиться. Привет вам обоим.
Он вышел в раскаленный день, сел в машину и уехал. Но тут же вонь Брунсвика охватила его, лишив хорошего настроения и вернув мысли к тому грязному делу, которым он должен был заняться.
ТАРА разливала мадеру, пока Нелл показывала Шону свои игрушки: поющего оленя, высушенную рыбу и подсолнечник, который кокетливо поворачивался к свету и напевал «На солнечной стороне улицы».
Шон засмеялся:
— Наконец-то! Технология сделала что-то полезное! Откуда вы все это раздобыли, Нелл?
— Оленя купила в «Уол-Марте». Я зашла в магазин «Все за доллар», но у них его еще не было. Вы играете в покер, молодой человек?
— Конечно.
— С ограничением ставки и раскладкой по семь карт? Или в ту ерунду, что показывают по ТВ?
Он ухмыльнулся:
— Думаю, что первый вариант меня устраивает.
— Пальцы скрещиваете на удачу и молитесь? В бинго больше удачи. Но если вы готовы к покеру, то начнем.
Тара, стоявшая у раковины, наконец разлила мадеру. Свою порцию она выпила тайком, глядя в окно. Затем снова наполнила стакан и успокоилась. Она продолжала думать, как сильно любит Нелл, и ни о чем ином. Стаканы она поставила на стол.
Шон выпил стакан за котов Нелл. Тара впервые соврала:
— Шон — старый друг папы.
— Что, дорогая? — С полки старого китайского комода Нелл вытащила мешочек с монетами и высыпала их на стол.
— Я сказала, что Шон — старый друг папы. Он просто проезжал мимо и позвонил отцу. Они вдвоем покупали билеты джекпота.
Нелл сгребла монеты в кучку и стала пересчитывать их.
— Мы играем с монетками, — объяснила она Шону. — Нам нравится ощущение монет в руках. С чипами мы не имеем дела. Продаю двадцать долларов. Устраивает?
— Бабушка, ты меня не слушаешь.
— Не слушаю? — Она продолжала считать. — Прости. Так что ты сказала?
— Я сказала, что Шон уплатил за половину наших билетов джекпота. В тот день, когда мы выиграли.
— Ага. Ну тогда как вышло, что он не получил половину джекпота?
— Это я и пытаюсь рассказать тебе. Ты меня слушаешь?
Наконец что-то до нее дошло. Нелл подняла глаза.
— Что ты говоришь?
Не опускать глаз.
— Шон получает половину всего.
Нелл прищурилась:
— Почему ты раньше не сказала мне это?
— Потому что отец нам этого не сказал. Он боялся, что мама сойдет с ума.
— Держу пари, что она свихнулась. Уверена, что она орала изо всех сил.
— Да, так и было. Но что сделано, то сделано.
Это говорится, чтобы спасти ей жизнь. Но вряд ли это ложь, если она направлена на спасение ее жизни.
— Ну, — сказала Нелл, — если твоя мама и не сошла с ума, то это я рехнулась. Ты говоришь мне, что мы только полумиллионеры? — Она повернулась к Шону. — А ты получаешь остальное?
— Мне очень жаль, — сказал он.
— Ты маленький бандит. Я уже потратила эти деньги. Успела купить Брунсвик. Превратила целый город в мое личное поле для гольфа. Тебе нравится гольф? Обожди, ты еще увидишь моего полярного медведя.
Медведь сидел на холодильнике. Когда Нелл включила его, он взмахнул клюшкой для гольфа и запел: «Это ничего, если я промажу». Шон хмыкнул. Нелл взорвалась смехом. Затем она растасовала карты и раздала их.
— Сейчас я все отыграю, — объявила она. — Каждое пенни, что ты украл у нас. Еще раз — сколько это?
— Хм… — Шон кашлянули пробормотал: — Что-то вроде… ста пятидесяти девяти миллионов.
— Так вот, я получу обратно все до последнего пенни.
Нелл стала блефовать с самого начала. Тара показала один туз, и еще один был у нее припрятан, некоторое время спустя она получила и третий туз. Но когда Нелл поставила на кон сорок долларов, она отступила. Нелл загребла все. Она бросила на Тару острый критический взгляд. И тут Тара подумала: «Я что, смутилась? Уж слишком робко я играю. Она что, видит, как я напугана? Если я дальше буду так нерешительно играть, она догадается — что-то не в порядке».
— Леди, — сказал Шон, — вы не против, если я ненадолго включусь в игру?
— Отнюдь, — ответила Нелл. — Я готова обобрать вас. До последнего пенни. — Она хлопнула по столу. — Ваш ход.
Вступив в игру, он начал разговаривать, называя карты по мере того, как они появлялись.
— Валет. Наверно, стрит. Пара восьмерок. О, глядите. Три туза появились. Мой флеш налицо…
Он бросил еще пять долларов. Нелл и Тара замялись, а он расхохотался и лихо начал следующую раздачу. На этот раз Нелл перехватила инициативу и прижала его. Но он не отступил и продолжал играть столь же агрессивно. Тара видела и понимала, что он делает. Когда она обрела равновесие, он отвел Нелл от возможности догадаться, что происходит, — как птица отводит хищника от своего гнезда. Он продолжал жестикулировать и дурачиться: