— Заходи.
Ромео открыл двери. Клод лежал голый, как обглоданная косточка из супа.
— Моей дочери… нет… здесь.
— Ага. А где она?
Еле заметное пожатие плеч.
— Вы в порядке, Клод?
— Никогда не было… лучше.
Каждый из глаз Клода жил своей жизнью. Когда один перемещался, другой следовал за ним, но только после того, как первый утверждался на каком-то месте.
— Заходи, — сказал Клод. — Заходи. В чем дело? Еще раз — как тебя зовут?
— Ромео.
— Ах да. Как я мог… забыть? Я смотрю ТВ. Хочешь… пива?
Ромео взял себе банку пива из холодильника и сел рядом с кроватью на стул, явно похищенный из мотеля. Клод смотрел эпизод из «Новобрачных». Ромео вперился в экран вместе с ним и подумал, что это одна из лучших программ из всех, которые он видел. В эпизоде шла речь о покупке пылесоса. Ральф Крамден купил для своей жены Алисы старый подержанный пылесос, и, конечно, тот тут же сломался. Его приятель Нортон взялся починить пылесос. Он в самом деле починил его, но тот так неожиданно ожил, что Ральф чуть не прикусил язык. Ромео не помнил, когда так покатывался с хохота. История с языком была уморительно смешна, но самым забавным и самым печальным был тот стыд, который испытывал Ральф за то, что купил жене подержанный пылесос.
Клоду нравилось это шоу. Его смех напоминал тихое пыхтение.
Но порой его внимание уходило в сторону. И тогда он мрачно смотрел на фотографии жены на стене.
Когда пошла реклама, Ромео спросил:
— Не пора ли сменить емкость?
— О, не стоит… беспокоиться.
Никакого беспокойства это не доставило. Ромео ухаживал за своим отцом, когда старик умирал от рака тестикул. Чтобы поставить новую емкость с фентанилом, потребовалось не больше минуты. Затем они стали досматривать шоу. Шли выборы в Ложе енота. Ральф шел к победе, но ему не хватило одного голоса. Он был уверен, что его победе помешало предательство Нортона, но ошибался: Нортон все время хранил ему верность. Когда его преданность стала ясна Ральфу, ни Клод, ни Ромео больше не смеялись. Оба они с трудом сдерживали слезы. Верность. Верность другу, оказавшемуся в беде, — это великая вещь.
Сюжет закончился. Клод сказал, что он уже насмотрелся, и Ромео выключил телевизор.
И остался сидеть в молчании, слушая дыхание старика.
— Вы в самом деле умираете? — наконец спросил он.
— Так они мне сказали.
— Болит?
Он растянул губы в резиновой усмешке.
— Хотите пива?
— Я не могу… Глотать приятно… А ты… возьми другую.
— Воды?
— Что-то… вроде… влажное… в горло…
Ромео налил чашку и поднес ее к губам старика.
Тот смущенно высунул кончик языка. Ромео отвернулся, дождался, пока Клод кончит пить, затем сполоснул чашку и снова сел.
— Ты… не из Брунсвика, — сказал Клод. — Не так ли, сынок?
— Из Огайо.
— Могу я спросить? Почему ты здесь?
— Ох, да просто деловая сделка. Я со своим приятелем.
— Вот как.
— Строго говоря, это его сделка. Я с ним просто на случай необходимости. Понимаете? Хотите послушать историю? — спросил Ромео.
— Конечно, — кивнул Клод.
— Мы вместе учились в колледже. Я и мой приятель, понимаете? И мы классно работали с компьютерами. А еще мы были классными жуликами. И вот нам двоим дали работать с ПК в кабинете помощника директора, и мы выяснили, к каким грязным сетям он подключается — все об анальном сексе, о сексе с животными и тому подобное. А у этого парня дома было четверо детей. Но в школе он то и дело заглядывал на эти сайты. И мы начали шантажировать его. Это была идея Шона, а я просто следовал за ним.
Клод смотрел в потолок.
— Мы заставили его уплатить нам пятьсот долларов. Иисусе! Нам было по шестнадцать лет, и мы чувствовали себя миллионерами! Но была и проблема. Шон стал вязаться к этому типу. Ну вы понимаете, проявлять дружелюбие. Заставлял его приглашать нас к обеду, словно мы его несчастные студенты или что-то в этом роде. А Шон твердил: «Мы все это делаем для вашего же блага, мистер Джексон. Проводим с вами терапию». Словно он не догадывался, что этот тип возненавидит нас. И вот что на самом деле случилось: когда этому парню довелось узнать нас поближе, он увидел, что я довольно робок, после чего перестал нас опасаться. Как-то я вернулся домой с занятий, а там уже были мои родители, и эти свиньи ждали меня… Я сломался и все им рассказал.
— Свиньи?
— Копы. Как только я увидел их, тут же сломался. Я просто не мог им врать. Я предал своего лучшего друга. Это было ужасно. Худший день в моей жизни.
— И что? Отправился в тюрьму?
— Нет, потому что помощник директора, конечно, не захотел предавать дело огласке. Нас заставили вернуть деньги и дали условное наказание с испытательным сроком на три года, а приговор аннулировали. После этого я долго не видел Шона, вплоть до окончания колледжа. Я наткнулся на него в Кливленде, и у нас состоялся тяжелый разговор. Я снова все выложил — и вот мы здесь, по-прежнему держимся друг за друга, и нас обоих ведет по этой гребаной дороге. И остановиться невозможно. Я думаю, что Шону это просто не под силу. А кто я такой?
Клод слабо улыбнулся. Но было ясно, что он заснул. Ромео обернул одеялом плечи старика, погладил его по голове, как ребенка, и вышел. Он прислонился к капоту «сокола», продолжая слышать хриплое дыхание старика.
По размышлении он пришел к выводу, что не может слышать его дыхания. Старик был в двадцати футах от него, внутри трейлера с закрытой дверью. Ромео понял, что слышит шипение кондиционера. Да и другие звуки. Москитов, которые назойливо кружатся вокруг, треск цикад, голоса древесных лягушек. Из соседнего трейлера доносилась мелодия калипсо. Звуки наплывали волнами, и у него закружилась голова. Хотя с москитами можно было как-то справиться. Если махать руками перед лицом, они отступали. Остальные звуки даже не догадывались, что их слышит живой человек.
В нем оживало чувство тревоги. Подошло время проверочного звонка. Он откинул крышку телефона и нажал цифру 7.
ШОН послушал телефон, стоявший на столе.
— Предполагается, что состоится пресс-конференция, — пробормотал он. — Утром. В отеле «Херитейдж» в Глочестере, в этой грязной развалине. Ты знаешь, что я имею в виду! Рядом с Семнадцатой?
— Подожди, — перебил Ромео. — Пресс-конференция? — В его голосе был страх.
— Ага. Ты выиграл джекпот и обязан провести пресс-конференцию.
— С телекамерами и прочим дерьмом? И ты пойдешь?
— Ну да. Почему бы и нет?