Но он не мог.
Он бросил оружие на соседнее сиденье, повернул ключ зажигания и снялся с места.
«Скоро Шон все узнает. Как я объехал Брунсвик, никого не убив — и даже себя. Никому не отомстив. Можешь издеваться, что я со своей трусостью вел себя как слизняк и запорол все, что ты так блистательно придумал».
Вернувшись на Алтама-авеню, он повернул на юг. Сжимая рулевое колесо, подался вперед, упершись лбом в ветровое стекло. Оно хрустнуло, но не сломалось. Ромео все прекрасно осознавал, но чувство стыда не уменьшилось.
Затем он увидел магазин техобслуживания и подумал: «Здесь мне смогут помочь». Он развернулся и подъехал к бензоколонке. Выбравшись из машины, взял топливную форсунку, сунул ее в бак и нажал рычаг. Но поскольку он не расплатился, ничего не произошло.
Он нажал кнопку «Помощь».
— Да?
— Мне нужно горючее, — сказал он. — Включите его подачу.
— Сэр, если вы не пользуетесь кредитной карточкой, вам необходимо предварительно расплатиться.
Он извлек бумажник, нашел свою кредитную карточку и вставил ее в прорезь. «Квитанцию? Да/ нет». Он нажал «Нет» и затем «Старт». Он держал форсунку над головой, и на этот раз из нее брызнули капли золотистого бензина и через мгновение хлынула струя — но теперь ему пришлось дышать испарениями, от которых его так замутило, что ему пришлось отключить форсунку. Тем не менее глаза чертовски жгло. Он вытер лицо подолом рубашки и направился в магазин.
Но продавец запер дверь. Ромео постучал в нее.
— Мне нужна ваша помощь, люди! Я не причиню вам ничего плохого. Мне только надо, чтобы вы дали мне прикурить!
Но продавец не отвечал. Скорее всего, он скрывается где-то за стойкой.
— Брось, парень! Дай мне прикурить! Шкуру с тебя сдирать я не буду! Просто брось мне спички! Я дам тебе пятьсот долларов за одну долбаную спичку! Вот сейчас я выну пятьсот долларов из банкомата. Вот сейчас — и они будут твои! Пожалуйста!
Нет ответа.
Он пнул дверь.
— Я дам тебе все, что у меня есть! Хоть двадцать два миллиона долларов, мать твою так!
Но продавец так и не вышел.
Ромео побрел обратно к машине и залез в нее.
Он не имел представления, куда ему ехать, но это было не важно. Он всего лишь хотел найти кого-нибудь, кто поможет ему. Он поехал по Алтаме в южную сторону. Несколько черных ребят на мотоциклах. Спросить у них? «Нет, я сомневаюсь, что у них есть спички, да и в любом случае они удерут, едва только почувствуют запах». Он проехал перекресток с Кайпресс-Милл. Внезапно взвыли сирены. Сирены отовсюду. Они выли как привидения, они били по ушам, как электронные пулеметы, орали, как горны. Все стало нестабильно. Замигал даже дневной свет. Он посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как приближаются копы, подавая сигналы именно ему. Одна машина, две, три. «Они приближаются не для того, чтобы спасти меня из бедственного положения; они готовы схватить меня. И устроить большой показательный суд, шоу обо всех моих обломах. Если Шон жив, он обязательно узнает о всех моих неудачах и трусости. В красочных подробностях. Они сунут его в камеру размером не больше чем склеп, и лет шестьдесят, а то и восемьдесят он будет думать, как я подвел его, о смелости, которой у меня не оказалось, и я окажусь в соседней камере, и он будет окликать меня по ночам, называя трусом и предателем, и это будет слышно по всему блоку, и говорить, что я подвел весь мир».
Он с силой нажал на акселератор. Двигатель его машины кашлянул и заглох.
Ромео остался сидеть посредине дороги, по которой к нему летели три полицейские машины.
Но первая, вторая, третья — все пролетели мимо.
С воющими сиренами, с мигающими огнями, они, ревя, промчались мимо, оставив его сидеть в сгущающихся сумерках в компании стрекоз.
У них было какое-то другое задание.
«Ладно. Думай. Должно быть, я могу что-то сделать с этими страданиями. Даже самый большой трус и шут гороховый в мире может найти какой-то способ избавиться от такой боли. Я просто должен найти кого-то, кому могу рассказать о своих страданиях».
БАРРИС был на Ньюкастл-стрит, в нескольких кварталах от станции, когда поступило сообщение, что «сокол» замечен у ресторана Спанки на Алтама-авеню.
Он включил сирену, резко развернулся и помчался по бульвару Мартина Лютера Кинга, добравшись до Спанки меньше чем за три минуты. И действительно машина стояла тут на парковке: приземистая «Тойота-91 Сокол». Огни полицейских машин окружали ее со всех сторон. Тут уже было пять или шесть экипажей, и завывания сирен доносились со всех сторон. Лейтенант погнал всех сюда. Лейтенант поверил в него.
Если остановиться и подумать, это было очень здорово.
Баррис вылез из своей машины. Через мгновение появился и сам лейтенант, а затем и шеф. Хотя было видно, что шеф в шоке он всей этой сумятицы. Ему не нравилось, когда в его городе такое творилось. Он вышел из машины и объявил:
— Черт возьми, я сидел за ленчем.
Сержант рявкнул в микрофон:
— Выйти из машины! Выходите с руками над головой!
Дверца «сокола» приоткрылась. В ней показался тощий долговязый мужчина с козлиной бородкой и копной светлых волос.
Мегафон потребовал:
— Выйти! Выйти! Лечь лицом вниз на землю!
Козлиная бородка сделал это, и, когда он распростерся на асфальте, Баррис решил подойти к нему ближе. Не для того, чтобы обратиться к нему, потому что сейчас от этого не будет никакого толка.
— Это не он, — сказал Баррис.
— А кто? — спросил шеф.
— Это не Здерко.
— И не та машина, что вы искали?
— Машина-то та. Но парень не тот. Это кто-то другой.
Шеф уставился на него, не отводя глаз.
— Капрал. Разве я не говорил вам оставить это дело?
— Да, сэр.
— Я отказывался от своих слов?
— Нет, сэр.
— Ясно ли я высказался?
— Да, сэр.
— В таком случае, капрал, с вами все ясно. Все ясно. А я возвращаюсь к своему ленчу.
ПЭТСИ, Митч и Джейс стараниями водителя Генри Лонсдейла добрались до ярмарочного поля. Там он и выпустил их из машины. По сравнению с утренними часами людей стало вдвое больше.
Подошел Трев и спросил:
— А где Шон?
Митч пожал плечами:
— Он ушел с Тарой.
— Здесь коп, который хочет увидеть его, — сказал Трев.
Он показал на немолодого полного мужчину в штатском. Пэтси знала его: лейтенант Коннел.
— Вы знаете, что ему надо? — спросил Трев. — Все в порядке?