Изабелла обнаружила, что уже давно смотрит на бутылку с оливковым маслом, которую Кэт поставила на полку рядом со столиком. На этикетке был изображен пейзаж в духе девятнадцатого века, который итальянцы используют для рекламы фермерской продукции. Это масло произведено не на фабрике, подчеркивала картинка, — оно с настоящей фермы, где женщины — точно такие же, как на этикетке, — выжимают масло из своих собственных оливок; там большие белые волы, от которых славно пахнет; на заднем плане был изображен усатый фермер с мотыгой. Это были достойные люди, которые верили в зло, и в Мадонну, и во всех святых. Но их, конечно, больше нет в природе, и это оливковое масло, вероятно, прибыло из Северной Африки и было разлито в бутылки циничными неаполитанскими бизнесменами, которые поминают Мадонну, лишь когда поблизости находится их мать.
— Твои мысли где-то далеко, — заметила Кэт, усаживаясь за столик. — Я всегда знаю, когда ты погружена в глубокие раздумья. У тебя тогда мечтательный вид.
Изабелла улыбнулась:
— Я думала об Италии, о зле и тому подобном.
Кэт вытерла руки полотенцем.
— А я думала о сыре, — сказала она. — Эта женщина перепробовала восемь сортов итальянского сыра и в конце концов купила маленький кусочек деревенского чеддера.
— Простые вкусы, — сказала Изабелла. — Ты не должна винить ее за это.
— Я поняла, что не очень-то жалую публику, которая сюда заходит, — призналась Кэт. — Мне бы хотелось иметь закрытый магазин — наподобие закрытого клуба. Люди должны были бы подавать заявление на членство, прежде чем их сюда пустят. И я бы лично их принимала. Ну, что-то вроде членства в твоем философском клубе — или как он там называется.
— Воскресный философский клуб работает спустя рукава, — вздохнула Изабелла. — Но на днях у нас состоится заседание.
— Замечательно, — поддержала ее Кэт. — Я бы пришла, но воскресенье для меня не самый подходящий день. Я никогда не могу организовать себя, чтобы что-нибудь сделать. Ты же знаешь, как это бывает. Ведь знаешь, не так ли?
Изабелла действительно знала. По-видимому, именно этим страдали члены ее клуба — неорганизованностью.
Кэт взглянула на тетушку.
— Все в порядке? У тебя не очень-то бодрый вид. Я всегда это вижу, ты же знаешь.
Изабелла немного помолчала, созерцая узор на скатерти, потом перевела взгляд на племянницу.
— Да. Я действительно не в самом лучшем настроении. Вчера вечером кое-что произошло. Я видела нечто ужасное.
Кэт нахмурилась и, протянув через стол руку, положила ее на руку Изабеллы.
— Что случилось?
— Ты видела газету сегодня утром?
— Да.
— Ты видела ту заметку о молодом человеке в Ашер-Холле?
— Да, — кивнула Кэт. — Видела.
— Я там была, — сказала Изабелла просто. — Я видела, как он упал с галерки, — прямо на моих глазах.
Кэт погладила ее руку.
— Мне жаль, — сказала она. — Наверное, это было ужасно. — Она сделала паузу. — Между прочим, я знаю, кто он такой. Как-то зашел сюда утром, и мы разговорились. В общем, я его немного знала.
С минуту Изабелла ничего не говорила. Она просто хотела рассказать Кэт о случившемся и никак не ожидала, что та знала этого бедного мальчика.
— Он жил неподалеку отсюда, — продолжала Кэт. — В Марчмонте. В одном из этих домов за Медоуз-парк, как мне кажется. Он заходил сюда время от времени, но вообще-то я чаще видела тех, кто вместе с ним снимал квартиру.
— Кто он такой? Как его звали? — спросила Изабелла.
— Марк — фамилию запамятовала, — ответила Кэт. — Мне ее называли, но я никак не могу вспомнить. Одна из моих постоянных клиенток заходила сюда утром, — она знала их лучше и рассказала мне о случившемся. Я была просто в шоке — как ты.
— Их? — повторила Изабелла. — Он был женат или… — Она остановилась. Люди часто не дают себе труда зарегистрировать брак, пришлось ей напомнить себе, и тем не менее во многих случаях это не имеет значения. Но как же сформулировать этот вопрос? Была ли у него партнерша? Но это слово может означать что угодно, от самой кратковременной связи до пятидесятилетнего супружества. Возможно, следует спросить так: «У него кто-нибудь был?» Это достаточно неопределенная формулировка, позволяющая охватить все варианты.
Кэт покачала головой.
— Вряд ли. Вместе с ним снимали квартиру два человека. Девушка и молодой мужчина. Девушка с запада, не то из Глазго, не то откуда-то еще, — она-то и заходила сюда сегодня. Насчет мужчины я не уверена. Кажется, его зовут Нил, но, возможно, я его с кем-то путаю.
Помощник Кэт, молчаливый молодой человек по имени Эдди, который всегда избегал встретиться с кем-нибудь взглядом, принес им по чашке горячего кофе с молоком. Изабелла поблагодарила его и улыбнулась, но он отвел взгляд и ретировался за прилавок.
— Что такое с Эдди? — прошептала Изабелла. — Он никогда на меня не смотрит. Я же совсем не такая страшная, не так ли?
Кэт улыбнулась.
— Он большой труженик, — сказала она. — И честный малый.
— Но он никогда ни на кого не смотрит.
— Возможно, на то есть причина, — ответила Кэт. — Недавно вечером я зашла в заднюю комнату и увидела Эдди. Он сидел положив ноги на стол и опустив голову на руки. Сначала я удивилась, но потом заметила, что он весь в слезах.
— Почему? — осведомилась Изабелла. — Он тебе сказал?
С минуту поколебавшись, Кэт ответила:
— Он кое-что мне рассказал. Не очень много.
Изабелла подождала, но было ясно, что Кэт не хочет разглашать то, что поведал ей Эдди. Она сменила тему, вернувшись к вчерашнему происшествию. Как же он мог упасть с галерки — ведь там латунные перила, не так ли, установленные именно для того, чтобы такое никогда не случалось? А может, это самоубийство? Мог ли кто-нибудь действительно прыгнуть оттуда? Конечно, это был бы крайне эгоистичный способ покончить с собой: ведь внизу вполне мог оказаться кто-нибудь, и этот человек был бы искалечен или даже убит.
— Это не было самоубийством, — твердо заявила Изабелла. — Определенно нет.
— Откуда ты знаешь? — спросила Кэт. — Ты же говорила, что на самом деле не видела, как он перелетел через перила. Как же ты можешь быть настолько уверена?
— Он летел вверх тормашками, — ответила Изабелла, вспомнив, как задрались пиджак и рубашка, обнажив грудь. — Он походил на мальчика, ныряющего со скалы в море, которого там не было.
— Вот как? По-видимому, люди при падении переворачиваются. Конечно, это ничего еще не значит.
Изабелла покачала головой:
— У него не было бы на это времени. Не забывай, что он находился как раз над нами. И люди не ныряют, когда совершают самоубийство. Они падают ногами вниз.